Крепость
Шрифт:
«Ковчег»! Мы позволили оставить «ковчег»! Но почта и все наши тряпки – все здесь, на борту. Даже наша жрачка. И тут меня пронзает внезапная мысль: Мои фотопленки! И почти в тот же самый момент осознаю, что сумка стоит у меня между ног.
Я могу даже почувствовать ее.
Никакого волнения!
Дорога снова резко поворачивает, машина идет покачиваясь, хотя маат едет очень осторожно. Нельзя разрешать такие повороты на дороге.
– Как далеко еще теперь? – спрашиваю маата.
–
То и дело проваливаюсь в полуобморочное состояние. Стоит лишь на миг расслабиться и все исчезает во мне, а подбородок в ту же секунду хочет свалиться на грудь. Высоко вскидываю голову и широко, с усилием, открываю глаза.
Зафиксировать взгляд! Все скользит и расплывается! «Ковчег» был лучше.
Господи! Чистый слалом все это расстояние. Здесь есть и сосны – и земля там, где распахана, розоватая. Розовая куча песка у дороги. Песок или опилки. Красно-розовый цвет земли и темно-зеленый цвет сосен – а между ветвей канделябра сосновых ветвей серое небо...
Восхитительно!
Что станет теперь с теми многими письмами и бандеролями, что мы везем? Являюсь ли я ответственным за их доставку?
Думаю, Командование группой ВМС «Запад» уже будет заботиться об этом! Как-нибудь, любой писарь сможет отправить их дальше.
Спрашиваю себя о том, как вообще все должно продвигаться дальше: Отремонтировать колеса и прибуксировать «ковчег» сюда? Если котел фирмы Imbert больше не вырабатывает газа, остается только буксировать... Думаю, мы справимся!
Хотя сейчас, по меньшей мере, мы находимся, наконец, в безопасности...
Все рассмотреть, что видит глаз при нашем проезде, и одновременно размышлять – размышлять, словно несколькими слоями мозга: Мне с трудом удается сосредоточиться на какой-то одной мысли...
И, кроме того, не могу понять все это: Все загрузки из Парижа, все те грузовики находятся в этом замке Zabern? Отправились в Эльзас, чтобы продолжить свое веселье?
И они еще требуют молоко. Молоко для своего завтрака. Вероятно, еще даже и круассаны горячие к столу подают?
Было бы здорово: Горячий кофе с молоком и теплые, прямо из печи, круассаны.
Симона их всегда макала в кофе, иначе они слишком крошились. «Ta mouche ne mange pas comme un cochon! Mais toi, voyou!»
Свежее молоко вместо консервированного! Совершенно другой вкус. Кажется, целую вечность не пил свежего молока. Не мели чепуху! В Нормандии его было огромное количество. И жирные сливки. Мы буквально купались в молоке и сливках.
Маат здорово рисковал: Везти молоко чуть ли не из центра страны, вместо того, чтобы отравить им янки!
А Старик? Ест ли он на завтрак Corned Beef? – Брест еще борется! Кто знает, насколько
Местность быстро становится изящнее: Железные вазы на колоннах стен, живые изгороди самшита, небольшой парк с платановой аллеей и крохотной виллой: Там, пожалуй, можно было бы сыграть роль хозяина замка!
И еще геометрически заложенный сад: Два окрыленных льва, помещенные на белых колоннах, а справа и слева, около входа в здание, аллея из красных колонн.
Мы должны достичь дна долины.
Наконец местность становится ровнее.
Несколько подъемов, которые проезжаем теперь, относятся к мостовому въезду – въезд идет по крутоизогнутому каменному мосту через канал. Водителю приходится почти остановиться на высшей точке моста из-за лошади с телегой. В это время могу смотреть вниз прямо на большой черный баркас: настоящий плавающий гроб для великана! – Наши ныряющие стальные гробы и маленькие покрытые черным лаком гробики, которые присылались нам домой, в La Baule, были маленькие, как игрушки...
Внезапно слышу, как водитель говорит «Ярость». Так как смотрю на него непонимающе, он объясняет:
– Река здесь называется Ярость.
– В самом деле – Ярость?
– Да! Ярость. Звучит забавно, не правда ли, господин лейтенант? Вообще какая-то странная местность. Но живут же и здесь!
Я должно быть слегка потерял сознание.
– Господин лейтенант! – слышу как издалека. Напряжено пытаюсь разомкнуть ресницы и снова прихожу в себя.
– Мы уже приехали, господин лейтенант.
Маат говорит с опаской в голосе:
– Там впереди уже въезд.
Ощущаю, как маат дает больше газа, и затем также, что мы внезапно проезжаем по гравию и описываем большую дугу.
Въезд – достойный уважения!
После чего машина останавливается. Как в тумане слышу шум: Бартль, «кучер» и ефрейтор спрыгивают с кузова.
– Разрешите помочь, господин лейтенант?
Когда ощущаю гравий под ногами, то пытаюсь стать самостоятельно.
– Дорогу осилит идущий.
– Разрешите, я возьму Вашу сумку, господин лейтенант?
В эту секунду появляется Бартль и говорит:
– Сумку понесу я...
– Хорошо, только будьте внимательны. Ни на миг из рук не выпускайте. Надо определиться, где мы сможем расположиться – автомат я понесу сам.
– Вот так, господин лейтенант! – мягко говорит маат и слегка придерживает меня за правый локоть. Замечаю, что шатаюсь. Пьяный я, что ли?
Если бы мог свободно размахивать руками, то двигаться было бы гораздо легче. Но левая рука в шине на перевязи, а в правой у меня автомат. Довольно трудно удерживать равновесие.