Крепостной шпион
Шрифт:
— Да не хочу я больше пить, — Пашкевич, устроившийся было в кресле, вскочил и стал ходить по зале. — Я не рассказал тебе, а надо было сразу немедля послать людей в усадьбу Трипольского, иначе младенцу и девчонке этой, Аглашке, не жить. Убьют их!
— Погоди, погоди, — мягко осадил его Шморгин. — Погоди. Я ничего не понимаю из твоих слов, Генрих. Присядь, закури трубку. Я знаю, ты большой любитель покурить. Расскажи мне всё по порядку, ты меня совсем запутал. Каких людей послать, кого убьют?
Чтобы присесть в кресло Пашкевичу пришлось сделать над собой
— Что с тобой, Генрих? — участливо спросил хозяин усадьбы. — Ты сбился. Ты про другое говорил, очнись, Генрих.
Глядя ему прямо в глаза и уже не в силах удержать огонь, сжигающий его изнутри, Генрих Пашкевич, почти против воли, проговорил:
— Я чуть не убил её. Ты понимаешь? Я не могу отойти от неё даже на шаг, — в глазах полковника был вопрос. — Так не бывает? — полковник опять поднялся из кресла и шагнул к лестнице. — Я пойду к ней, встану на колени, и буду там на коленях стоять, покуда она не простит меня.
— Ты погоди, — попросил Шморгин. — Конечно, поди, встань, — он с трудом удержал улыбку, — но давай сначала вопрос с младенчиком решим, ведь ему, как я понял, угрожает серьёзная опасность, да вот слуга твой, ты звал его, Генрих.
В дверях стоял денщик Пашкевича Харитон, наконец найденный слугами. Рука Генриха легла на перила лестницы, пальцы побелели от напряжения, но чуть не сломав тонкую деревянную планку, он всё-таки овладел собой.
— Конечно, — сказал он. — Следует сейчас же послать в усадьбу Трипольского людей, человек пятнадцать, не меньше. Нападение можно ждать в любую минуту. У тебя в доме найдутся человек пятнадцать из слуг, умеющих драться?
— Может, сами поедем? — спросил Шморгин. — Возьмём людей. Обращаться с оружием мои люди обучены, но кто ж ими управлять будет? Неужели ты, старый вояка, хочешь, чтобы солдаты без офицера сами?
— Харитон, — полковник повернулся к своему денщику, ожидающему в дверях. — Возьмёшь под команду 15 человек. Удержишь усадьбу, если надобность будет при нападении бандитов? Или вот что: ты возьми людей, поезжай и привези их сюда обеих, и девушку и младенчика. Понял?
Слуга, моргая смотрел на своего хозяина, рот приоткрылся от усилия, но понять сказанного денщик не мог. Это был первый случай за все годы службы, чтобы Харитон не понял смысла приказа.
— Никак нет, барин, не понял.
Дело исправил Шморгин. Он велел принести ещё водки, и в одну минуту объяснил слуге, что он теперь должен делать. Шморгин, проглотив рюмку, велел собрать здесь же в гостиной всех владеющих оружием слуг, не позже чем через полчаса. Проглотив ещё одну рюмку, Шморгин объявил, что, если Пашкевич не может поехать с отрядом, то он сам поедет. Не может же он поручить такое дело чужому денщику, а дело, судя по всему, серьёзное.
Шморгин был пьян и с трудом взобрался в седло. Генрих уже хотел остановить его, но Харитон, заметив беспокойство барина, шепнул:
— Всё в порядке будет, Ваше благородие. Всё сделаем. Сразу б толком объяснили, и вообще без него б управились.
Небольшой отряд скоро исчез за лесом. Генрих Пашкевич, побродив без толку по двору, замер, запрокинув голову, и, глядя прямо на солнце. Подставляя лицо летящему лёгкому снегу, он шептал:
— Я люблю Вас, Анна Владиславовна, люблю.
Вскоре, не в силах остудить нарастающий в груди жар, Пашкевич пошёл назад в дом, вбежал по лестнице и, оказавшись в маленькой спальне перед неподвижно лежащей на постели женщиной, опустился на колени и застыл. Он стоял как в карауле, абсолютно неподвижно, и был вознаграждён. Он сразу заметил, когда женщина на постели шевельнулась.
— Уйдите, — прошептала она, приходя в сознание. — Уйдите, прошу Вас, уйдите.
— Но почему?! — вскрикнул, будто от боли, Генрих. — Почему Вы гоните меня?
Плохо понимая что делает, он схватил узкую руку, запястье, одетое в белые шёлковые кружева, хотел поцеловать вздрогнувшую тёплую кисть, но почему-то испугался.
«Как я мог принять эту руку за руку мужчины?»
— За что Вы ненавидите меня?
— Вас? — удивилась Анна. — Мы же не знакомы почти. И, кроме того, не за честную ж дуэль я Вас должна ненавидеть.
Анна Владиславовна с трудом приподнялась на постели.
— Всё было по правилам, — добавила она. — А рука у меня крепкая.
Желая скрыть истинные чувства, неожиданно овладевшие ею, Анна задумчиво улыбнулась, разжигая в полковнике ещё большую страсть.
— Честная дуэль? — зашептал Генрих Пашкевич. — Честная дуэль? — Он припал губами к этой руке, он целовал руку со страстью, и Анна не отнимала её. — Честная дуэль?
— Пустите, мне больно, — наконец простонала она. — Я не знаю Вас. Но Вы, наверное, сам сатана. Вы спрашиваете, ненавижу ли я Вас, едва познакомившись, — она говорила уже как в бреду, не в силах больше удерживать себя. — Я не знаю, не знаю. Уйдите, я умоляю Вас. Со мной что-то случилось. Я не знаю что. Уйдите.
Полковник взялся за ручку двери.
— Стойте.
— Так чего же Вы просите? — спросил Генрих. — Чтобы я ушёл или чтобы я остался?
Женщина села на кровати.
— Стойте. Скажите что с моим ребёнком? Прошу Вас, сейчас же нужно собрать вооружённых людей и послать в усадьбу Трипольское. Прошу Вас, им грозит серьёзная опасность.
Полковник стоял подле двери и смотрел на молодую женщину. Теперь он уже, даже под страхом смерти, не смог бы отвести глаз.
— Я был там ночью, — сказал он. — Одну атаку отбили с Божьей помощью, а теперь Шморгин взял людей, поехал туда. Не стоит об этом беспокоиться — всё будет хорошо с вашим ребёночком.