Крепы
Шрифт:
— Елка! Да я пошутил… Пошли домой. Нет никакой елки.
«Зря я над ним издеваюсь… Зачем я? — думал Олег, аккуратно размещая свои вещи в шкафу. — Мне с ним жить. И что в нем плохого? Если б я ему сказал, что в этом кафе на самом деле посередине стола торчит, он бы, наверное, умер… Нужно сегодня посадить цветы. Найти какой-нибудь горшок и посадить. — Он вынул и приоткрыл коробочку, луковицы были на месте. — Ни слова больше ему не скажу. Пусть думает, что я его люблю!»
Диван был почти такой же, как дома,
За окнами было еще темно, когда снова зазвонил телефон.
— Кто это? — спросил Алан, сняв трубку.
— Это я, Марта!
— Здорово, что ты позвонила… Олег очень ждал…
— Ты радио слушал? — спросила Марта.
— Нет, я спал. А что?
— Нам отсюда трудно что-то понять, — сказала Марта. — Но нам кажется, вам угрожает серьезная опасность. Слушай и не перебивай. Только что объявили по радио, что ваш самолет… Самолет, на котором вы летели… Его перегоняли на запасной аэродром, и он сгорел в воздухе.
— С людьми?
— Там был только экипаж. Алан, пожалуйста, вспомни: кроме вас был в самолете кто-нибудь еще? Это очень важно. Был кто-нибудь рядом с креслом в тот момент, когда…
— Да.
— Ты знаешь этого человека?
— Нет. Это старушка врач… — Почему-то Алан Маркович смотрел в окно, где за стеклами неторопливо всплывали в нарастающей темноте звезды. — Ты считаешь, с ней нужно связаться?
— Не знаю… — вздохнула Марта. — Мы не знаем… — Она помолчала. — И нам кажется, что возникают новые проблемы…
— Я все сделаю! — сказал Алан. — Знаешь, Марта… Я…
— Знаю!.. Не говори ничего… Я все знаю… Все, что ты хочешь сказать.
— Что же я хочу сказать? — почти устыдившись этой вспышки сентиментальности, спросил он язвительно. — Что?
— Понимаешь… Иногда мы можем связываться с будущим по телефону. И ты мне все это скажешь. Потом… — Она опять помолчала. — Не обижайся, я тоже очень хочу тебя видеть…
— Все вернулось? — спросил он с неожиданным волнением. — Ты знаешь, я вынул из почтового ящика извещение о твоей смерти!..
— Знаю! — не оставляя выбора, устало вздохнула она.
— Хорошо! Я понял. Я обязательно тебе все скажу… — согласился Алан. — Потом!
Пока он по всей квартире искал телефонную книгу, улыбка не сходила с его губ. Нашел в детской комнате под магнитофонными пленками, стер пыль. И вдруг будто опомнился. Неприятное ноющее чувство, похожее на страх, одолело Алана Марковича. Он посмотрел на спящего Олега, подумал, как подло было не разбудить мальчика, когда звонила его мать, — теперь уже непонятно, позвонит ли она еще. Быстро нашел номер справочной Аэрофлота. Он легко туда дозвонился и без труда узнал как имя старушки, так и ее домашний телефон. Он застыл над телефонным аппаратом, почему-то не решаясь набрать номер. По ощущению, в квартире находился кто-то еще. Кто-то, кроме него и Олега. Кто-то посторонний.
«Она звонила в будущее, — подумал он, пытаясь устранить, нейтрализовать неприятное чувство. — Она говорила со мной. И мы уже пришли к какому-то другому решению — там, в будущем…»
Проснувшись, Олег сразу вспомнил, где он и что произошло. Он поднялся с дивана и заглянул в комнату отца. Алан Маркович сидел с телефонной трубкой в руке. Сделав над собой заметное усилие, набрал номер.
— Герда Максимовна? — сказал он. — Герда Максимовна, сегодня утром… мужчина и мальчик в самолете… Вспомнили?
Олег смотрел на отца.
— Еще была девочка… — донесся до его слуха отдаленный голос из динамика.
— Она у вас?
— А почему это вас интересует?
Лицо Алана Марковича резко побледнело. Некоторое время он дышал в трубку: похоже, не мог придумать, что соврать. Потом сказал:
— Все это очень сложно объяснить…
Саквояж стоял в коридоре под вешалкой. Как был брошен утром, так и стоял. Олег, стараясь не привлекать к себе внимание отца, неслышно прошел в прихожую и взял саквояж. В своей комнате, поставив его на стол, он щелкнул замочками.
— Герда Максимовна, прошу вас, поймите, все это крайне опасно, — доносился до слуха возбужденный голос отца. — Что-то еще произошло? — спросил он с тревогой в голосе. — Вы слышали про наш самолет? Радио сегодня слушали?
Перед глазами Олега мелькнула тень. Пальцы застыли на теплых металлических замочках. По другую сторону стола стоял мальчик. Тот самый, что показывал ему «нос» утром в подъезде.
— Там ничего нет! — сказал мальчик. Теперь его можно было хорошо рассмотреть — самый настоящий оборванец: траур под ногтями, немытая голова, ботинки на ногах разного цвета и, кажется, разного размера.
— А ты откуда знаешь?
Мальчик дернул худым плечиком.
— Так, — сказал он. — Знаю… Просили передать!
— Кто просил?
Но мертвец уже исчез, только чуть колыхнулась занавеска и свет фонаря на миг закрыла прозрачная тень, будто мелькнуло мимо окна большое темное стекло. Отец, оказывается, стоял рядом и тихонечко заглядывал через плечо. Олег повернулся.
Нужно было что-то сказать в свое оправдание, и он сухо спросил:
— А я завтра иду в школу?