Крещение Новгорода. Часть 2

Глава 1.

Чародей и вампир.

Колёса на повозке скрипели так неприятно и так часто, что для тех, кому не посчастливилось на ней ехать, эта поездка казалась невыносимой пыткой. Тройка лошадей, напрягаясь всеми своими мускулистыми телами, тащила за собой повозку, на которой была установлена огромная деревянная клетка. В таких клетках бродячий балаган обычно перевозит диких животных, которых затем показывает публике в своих представлениях. Но сегодня в ней были не медведи и не волки, а компания людей в кольчугах и чёрных плащах. Колдуны. Вождь их хмуро оглядывался по сторонам, его жабьи глаза и без того всегда были на выкате, сейчас же наполнились каким-то неистовством, будто бы намеревались выскочить из орбит. Его, вождя клана Змея, могучего Усыню пленили. И пленили даже не чародеи, а мерзкие создания, презираемые

всем чародейским миром – упыри. Эти существа сейчас были повсюду, понукали коней, смеялись над пленниками, кривили свои клыкастые морды. А Усыня меж тем пытался собраться с мыслями, чтобы понять, как такое стало возможно, и что их теперь ждёт. Вскоре он увидел того, кого считал вождём этих кровососов. Худощавый, угловатый, коротко стриженный. Он очень напоминал собой человека, а его клыки хорошо скрывала борода.

– Эй ты, куда вы нас везёте? – спрашивал вождь Усыня.

– На суд, куда же ещё, – отвечал вождь упырей, – вас велено доставить живыми.

– Велено? И кто же велит такому сильному существу, как ты?

– О, есть существа и более могущественные, чем я, и куда более могущественные, чем ты, могучий вождь.

– Как твоё имя, кровосос?

– Свои именуют меня Бессмертным, прочие – Кощеем.

– Кощей? – ещё больше удивился Усыня, – так ты раб? Может ты и не вурдалак вовсе, а лишь голем, искусственная игрушка в чьих-то руках?

– О, нет, – расхохотался чему-то Кощей Бессмертный, – я был когда-то человеком, даже колдуном. Но то было очень давно, много веков тому назад.

– Так ты из древних? Почему же столько лет о тебе никто не слышал?

– Прежде я не обладал таким могуществом, – отвечал вождь упырей. Казалось, его даже забавляет этот разговор, он отвечал очень охотно и живо. И тем ужаснее он казался вождю Усыне. Это страшное сильное существо обладало каким-то разумом. Вождь колдунов снова и снова вспоминал свою первую встречу с Кощеем и то потрясение, которое он испытал от этой встречи. Дело, которое казалось ему совсем простым и мелким, повергло его в такое ужасное положение.

Ни для кого не было секретом, что там, где происходят тяжёлые бои или какие-то страшные бедствия обрушиваются на людские головы, появляются упыри и предлагают своё мнимое спасение. Так случилось и под Черниговом после возвращения князя Владимира и крещения Киева и Новгорода. Князь Всеоволод Додон терпел одно поражения за другим, уступал все захваченные прежде города, уступил в конце концов свой родной город Чернигов и укрылся в маленьком городке на окраине своих владений – Муроме. Быстро дошли вести о том, что в Киеве погиб вождь чародейской дружины – Кривша. До Усыни дошла новость о гибели в Новгороде его близкого товарища – Богомила Соловья. Правда, вождь клана Змея не сразу понял, о каком Соловье идёт речь. На Руси прозвище «Соловей» в те годы было очень распространено, и, пожалуй, самым известным Соловьём был вождь клана белых волков – Вахрамей. Но Вахрамей был жив, а погиб Богомил, который незадолго до этого так же в Новгороде был прозван Соловьём. Эта весть очень опечалила Усыню, но больше всего его встревожила невозможность сразу же отомстить новгородцам. Нужно было сражаться, пытаясь вернуть себе Чернигов. Дружина колдунов избрали себе нового вождя – лидера клана Вепря – Дубыню. Но ему уже никто не подчинялся, даже колдуны из его клана. Можно было с полной уверенностью сказать, что чародейской дружины больше не существует, и теперь каждый клан сам за себя. И тут-то объявились эти упыри под Черниговом, которых ни один из новоявленных болгарских или русских богатырей не мог унять. Вождь Усыня вспомнил о своём долге и решил покарать кровососов. Вероятно, он надеялся за это получить какое-нибудь шаткое перемирие с врагами и тем самым избежать страшной участи других колдунов, которых теперь беспощадно истребляли и изгоняли с русской земли. Но то, с чем столкнулся тогда вождь клана Змея, потрясло его до глубины души.

Когда колдуны нападали на упырей, то всегда старались делать это днём, а не ночью. Днём кровососы были слабы, солнечный свет отнимал у них силы. Ночью же у них было явное преимущество перед врагом. Упыри прекрасно ориентировались в темноте и были на порядок сильнее. И в этот раз колдуны, как и положено, пошли в атаку днём, но наткнулись не на слабых трусливых полузверей, а на стойкий отпор. Упыри выстроились в боевой порядок, чего прежде у них никто не наблюдал, они вооружились копьями и щитами и до конца не показали врагам свою спину. Но больше

всего чародеев поразил вождь упырей – Кощей Бессмертный. Увидев замешательство среди колдунов, Усыня сам набросился на кровососа и силой рубанул ему мечом по шее. Однако голова упыря осталась сидеть на своих плечах, а меч прошёл, как через тесто, немного застрял, но вышел с другой стороны. Шея кровососа, правда, как-то неестественно выгнулась, но тот лишь наклонил голову на бок, хрустнул позвонками, и всё стало на место. Усыня ударил снова и попал в сердце, Кощей взял голой рукой острие меча и вынул из себя. Ни одно из известных смертоносных для вампиров средств не действовало на него. Упыря атаковали многие, но все безуспешно. Все были ранены и взяты в плен, вождя Усыню обезоружил лично вождь упырей. Колдунов тогда погибло немного, в основном все были схвачены живыми. Более ужасной участи, чем попасть в плен к этим существам, чародеи не знали. Но никаких пыток и издевательств вслед за пленением не последовало. Колдунов посадили в деревянные клетки, которые, видимо, были специально приготовлены для этого предназначения, а затем повезли куда-то в сторону леса.

– Скажи мне, если ты и вправду был колдуном, – обратился к Кощею вождь Усыня. – Мне всегда было интересно. Как в твоей голове укладывается столько воспоминаний? Ты же жил много веков, многое видел. Как вообще можно оставаться упырём, зная так много?

– Хм, невозможно помнить всё, – отвечал Кощей, почти не задумываясь, – ведь в таком случае мы бы жили только прошлым. Я помню далеко не всё. Я совсем не помню песен, которые пели люди в прежние времена, почти не помню городов древности и прежних книг. Я лучше всего запоминаю лишь те зверства, что люди совершали друг с другом. Помню варёных в кипятке детей, помню вырезанные города, помню жертвоприношения колдунов. О, люди так жестоки и так отвратительны, что я в самом деле не понимаю, за что они ненавидят нас, упырей.

– Люди и чародеи делают много зла, – возражал ему Усыня, – но это разные люди, а не все сразу. Нельзя всех мерить одной меркой.

– Разве это я, мудрый вождь, мерю всех одной меркой? – даже удивился Кощей, – нет, это вы, колдуны всех людей объявили одинаковыми, ниже себя. Да ещё христиане, которые всех людей причислили к роду человеческому, ведущему начало от Бога. А потому преступления одного человека – это преступления всего рода. Разве нет? Я хорошо помню это зло человеческого рода, но для меня и вы, чародеи, ни чем не лучше. Да и мы, упыри, такие же.

– Да, ты очень злопамятный, я это вижу, – молвил вождь колдунов, – и воистину, с таким тяжёлым грузом, как злая память, можно быть только чьим-то рабом.

– Все мы чьи-то рабы, – философски заключил Кощей Бессмертный.

А меж тем путь их приближался в концу, и вскоре они оказались в небольшой деревне, хорошо укреплённой высокой деревянной стеной. Эта местность будто бы показалась колдунам знакомой, многое указывало на то, что здесь жили чародеи, и не просто чародеи, а непременно оборотни. Вождь Усыня начал уже о чём-то догадываться, когда его привели в главный терем. Здесь его уже ожидал местный вождь. Он изменился в лице, постарел, постриг коротко волосы, но в его начисто выбритом лице и немного волчьем профиле легко можно было узнать Вахрамея Соловья, того самого, который в своё время убил Буслая во время жертвоприношения и тем самым косвенно повлиял на становление Василия Буслаева.

– Так это твоих рук дело? – спрашивал Усыня, кивая на Кощея, который тоже был здесь.

– О, да, – улыбался Вахрамей, – эти упыри служат мне, как и оборотни в этом хуторе.

– Он очень силён. Я слышал о похожих чарах. В древние времена упыри могли достигать невиданного могущества. Но тогда чар в мире было больше, следовательно, и чародеи были сильнее. Со временем чары умирали вместе с чародеями и уходили из нашего мира. В конце концов, чародеи стали слабеть. Но сегодня я увидел что-то невероятное. Твой Кощей… твой… как такое возможно в наше время?

– Я нашёл новый источник чар, – отвечал Вахрамей, – и этот источник открыл мне путь к невиданной, запретной силе. Только я знаю место его нахождения. Этот источник позволил мне подчинить своей власти древнего упыря и сделать его воистину бессмертным.

– Глупец, – бросил ему Усыня, – ты понимаешь, что ты натворил? Если ты погибнешь, он всё равно останется жить, он же всех нас погубит. А может и ещё раньше. С чего ты взял, что сможешь им управлять?

– Да, если я умру, он получит свободу. Но пока я контролирую его разум, и, более того, я единственный знаю, где находится его смерть.