«Крещение огнем». Том I: «Вторжение из будущего»
Шрифт:
Это говорил Гитлер. В застольной беседе в ночь с 1 на 2 августа 1941 года. И в этом коротком отрывке воплотилась вся его философия. И, может быть, главная метатехнология Гитлера, так ненавидевшего чиновников и так уважавшего рисковых людей.
Зачем я пишу эту книгу? И для того, чтобы подготовиться к будущим войнам. И для того, чтобы понять: с кем же нам пришлось столкнуться в июне сорок первого? В обоих случаях пройти мимо управленческой философии Гитлера просто невозможно.
Бичом позднего индустриального общества стал бюрократизм. А мою страну он терзает и уничтожает до сих пор. Мир Больших Машин породил громадный аппарат людского управления. Вселенную начальников и подчиненных, министерств, департаментов, отделов и подотделов. Но очень скоро оказалось, что бюрократия превращается в Голема, в монстра, живущего ради себя, тупого и неповоротливого. А сами бюрократы теряют честь и совесть, стремясь избежать личной ответственности. Они не дело
Та же беда поразила и вооруженные силы индустриальной эпохи. Генералитет и офицерство превратились в громадный бюрократический аппарат со всеми его бедами: трусостью, угодливостью и медлительностью. Именно это Гитлер отлично понял на примере Первой мировой, когда слепое следованием планам «свыше» обернулось чудовищными людскими потерями. Гитлер поставил на антибюрократизм. Прежде всего — в армии, авиации и флоте!
«...Нам надо иметь чистую, неподкупную администрацию, но это также щепетильно. Она заорганизована и ... перегружена. Ее принципиальная ошибка состоит в том, что никто в ее среде не стремится к успеху и что в ее рядах слишком много людей, не несущих ответственности. Наши функционеры пуще всего боятся инициативы, а ведут себя так, как будто они прибиты гвоздями к кабинетным креслам! В армии у нас намного больше гибкости, за исключением одного сектора вермахта, чем в этих гражданских отраслях. И это при том, что заработная плата часто несопоставима!» — откровенничал Гитлер в августе сорок первого. Если вы сами прочтете его «Застольные беседы», то сами увидите, в какое бешенство его приводил принцип выдвижения людей в бюрократических системах: когда чины и посты даются не самым смелым, талантливым и успешным, а тем, кто «выслужил», «высидел» свою карьеру. То есть, серым бездарям с лакейской сущностью.
«Государственная служба — прибежище для посредственностей, ибо государство не применяет критерия превосходства при найме и использовании персонала.
Партия должна позаботиться о том, чтобы не копировать государство. На самом деле ей надо следовать противоположным путем. Мы не хотим никакого рода статуса в партии наподобие статуса чиновников. Никто в партии не может иметь права на автоматическое продвижение. Никто не может заявить: «А теперь моя очередь!» Приоритет отдается таланту, только это правило мне известно! Придерживаясь этих принципов, партия всегда будет иметь верховенство над государством, потому что во главе себя имеет наиболее активных и решительных людей!» — говорил Гитлер в ночь с 10 на 11 ноября 1941-го.
Какие проницательные строки! Прямо-таки иллюстрация нынешней, жалкой «России беловежского пошиба», где всем заправляет бюрократия. Даже «правящей» партией «Единство» — а не наоборот, как должно быть. Как видите, у Гитлера в голове были не только примитивное («бей евреев и уничтожай недочеловеков-славян»), но и весьма здравые мысли. Как ни крути, а он — еще и социальный гений. Верно ухватив суть дела, он дал карт-бланш на отвагу и предприимчивость подчиненных. История той войны полна примеров, когда генералы и офицеры нарушали приказы, действуя по обстановке. Оттого нас поражает изобретательность гитлеровцев. Потому и удавались немыслимые операции, и ракеты летали, и спецназ действовал. И бывший архитектор Альберт Шпеер, став министром вооружений, сумел невиданно нарастить выпуск боевой техники в 1944-м, почти успев обеспечить Гитлера реактивной авиацией и быстроходными подлодками двадцать первой серии. Лидер нацистов опирался на людей с явно выраженной предпринимательской жилкой. Не в смысле «купи-продай» (как понимают предпринимательство в нынешней «России»), а в смысле умения строить хитрые схемы и брать на себя ответственность за их выполнение. Благодаря этому Германия, не имевшая ни единого шанса на победу, едва только война стала мировой (и против лишенной ресурсов страны ополчились гиганты СССР, США и Британская империя), смогла воевать долгих шесть лет, несколько раз оказываясь на грани триумфа!
Вот он, важнейший урок гитлеровских блицкригов. Кадры! Кадры из энергичных, умных и отважных людей решают все. Сможешь их найти и выдвинуть — и получишь все. Победы в операциях, напоминающих сначала план самоубийства. Завоевания целых стран, похожие на детектив пополам с триллером. Чудо-технику. Головокружительные открытия. Вот что нам надо уяснить в самую первую очередь! Вот он, ключ к победе в войнах наступившего века.
И еще одно наблюдение. Дело — еще и в личности вождя, обладающего особыми психологическими качествами: вести за собой, заражать окружающих энергией
Теперь я знаю, что Гитлер выступал психогенератором для целой страны. Недалекие его критики смеются над ночными беседами немецкого вождя. Мол, каков сумасшедший: собирал вокруг себя несчастных генералов, министров и машинисток, часами говоря на всякие темы. От проблем культуры и немецкой истории до перспектив новейших вооружений, от музыки до внутренней политики США. Мол, что с шизанутого возьмешь? Но я-то знаю: тем самым Гитлер приводил в возбуждение свои огромные психические ресурсы, рисовал образы будущего мира, излагал свою философию, заставляя элиту страны работать в унисон его фантазии. Ну, а кто этого не понял — мои сожаления.
Теперь понятны и причины наших тяжелых потерь в войне с немцами. Нет, я не буду повторять злобные вопли о тиране и азиате Сталине, который всю страну загнал в железные тиски бюрократической системы. Не стану повторять истории о том, как командиры боялись проявлять инициативу, предпочитая класть солдат тысячами «у безымянной высоты», лишь бы не прогневить начальство. На все есть свои причины. Сталину пришлось собирать страну на пепелище, на остатках распавшегося, взорвавшегося изнутри общества царской России. Еще вчера люди в стране ожесточенно грабили, резали и расстреливали друг друга. Потом Сталину пришлось жестокими методами проводить индустриализацию разоренной страны, дабы она не стала жертвой высокоразвитых агрессоров. (Без ускоренной индустриализации мы просто гибли в столкновении с немцами, а индустриализацию в тех условиях было невозможно совершить без не менее жесткой коллективизации-раскрестьянивания. Во всем мире раскрестьянивание ради строительства промышленности занимало десятилетия и даже века, как в Англии. У нас его пришлось проводить в несколько лет). И после этого общество было крайне нестабильным. Удержать его можно было только с помощью бюрократии. И это — наша беда, а не вина. Столкнувшись с хаотически-предпринимательской гитлеровской системой, регулярно-бюрократическая машина СССР понесла тяжелые потери.
И все же она не рухнула, как рухнули западные общества, едва только Гитлер нанес по ним удар. Только водные преграды спасли англичан и американцев от участи Франции и прочих европейских стран.
Я вижу еще одно объяснение удручающе высоких потерь Сталина. Вы когда-нибудь пробовали сравнить сталинских полководцев и сталинских же командиров промышленности? Мне всегда казалось, будто они происходят из разных не то, что стран, а миров.
Итак, промышленники (Косыгин, Ванников, Устинов, Малышев, Берия со своими сподвижниками) продемонстрировали чудеса предприимчивости, сумев наладить работу на эвакуированных во чисто поле предприятиях, по максимуму используя отпущенные (и ограниченные!) ресурсы.
А вот генералы и маршалы: получив от промышленности больше всех в мире танков, снарядов, орудий, они не смогли это использовать с наивысшей эффективностью. Олицетворением генералитета стал Жуков — мастер лобовых атак и массовых жертвоприношений. (Я не о всех командирах говорю, но, увы, жукоподобных было слишком много). Почему? Мне кажется, прав публицист Мухин: Сталин в предвоенные годы занимался экономикой и созданием мощной индустрии, армию перепоручив самим генералам. В индустрии было ясно видно, на что способны люди. Здесь наш лидер смог найти и выдвинуть вперед дельные кадры. В экономике успешность менеджеров хорошо проверялась реальными свершениями, введенными в строй заводами, выпуском продукции.
А вот с армией дело обстояло не так просто. По большому счету, войн не было. Конфликты на КВЖД (1929), на Хасане (1938) и Халхин-Голе (1939) были слишком скоротечны. Хотя благодаря Хасану и удалось вскрыть ничтожество Блюхера, их было слишком мало, чтобы увидеть истинное качество нашего генералитета до второй половины тридцатых. Не могли вскрыть истинного положения дел с командирами и стычки с басмачами. Армия могла скрываться за внешней показухой. Что она и делала. Вот отчего у нас к началу войны были лыжные батальоны, где бойцы не умели ходить на лыжах, и горнострелковые части, где солдаты понятия не имели об альпинизме и войне в горах. И отбор в армии шел совсем не по боевым качествам, а по умению угодить начальству, пустить пыль в глаза, «покрасить бордюры». А почему высший командный состав «ленинского разлива» не стал таким же изобретательным и предприимчивым, как немецкий, мы уже говорили.