Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
Шрифт:
Воспоминания и сравнения прошлого с настоящим испортили ему настроение – желание лететь пропало. Но он переборол себя и, пока летчики устанавливали за ним свои самолеты для взлета, немного успокоился, рассудив, что теперь с ним идут опытные бойцы, поэтому больше шансов вернуться с победой. Сегодня у них все новое: высота полета, боевой порядок, способ атаки и маневрирования. А главное, это все неожиданно для противника.
В воздухе волнение улеглось. Не относящиеся к полету мысли ушли, и Мельник уловил в себе обычный деловой ритм. С ними сейчас были истребители,
Триста метров, на которых он вел свою группу, представлялись ему большой высотой. Казалось, что его сейчас видят за добрую сотню километров, и у него в голове боролись два мнения – лучше или хуже? Впереди появились дымы войны, и комиссар перевел группу в набор высоты.
В наушниках шлемофона послышался щелчок (кто-то включил передатчик), а за ним и голос командира истребителей:
– Вы что, низом не пойдете?
Мельник ответил:
– Нет, работать будем с пикирования. Если обстановка позволит, сделаем два захода. Пошли вверх!
– Ладно. Вам и нам будет лучше. А то у земли уже все животы ободрали.
На тысячу метров ниже самолетов показалась линия фронта. Огня с земли не было. Наверное, немцы не разобрались, чьи машины над ними, или посчитали, что нет необходимости стрелять, раз их не бьют. Земля спокойно плыла навстречу, а хорошая видимость позволила Мельнику еще издали заметить определенную ему для штурмовки дорогу. В десяти километрах от линии фронта она была сплошь занята войсками, которые шли на восток тремя колоннами.
Комиссар перестроил самолетный клин в пеленг и приготовился к атаке. Но немцы опередили его, поставив между ним и собой стену заградительного огня. Начинать пикирование было рано, и Мельник повел самолеты выше разрывов. До начала атаки еще оставалось несколько секунд. Осмотрелся. В воздухе только свои, «илы», четверка «лаггов» сзади и выше его летчиков. Он остался доволен обстановкой и вновь бросил взгляд вниз. Теперь уже никакой огонь с земли не мог заставить его свернуть с курса. Мельник нажал кнопку передатчика, выждал, пока лампы нагреются.
– Атака по дороге! Прицеливание самостоятельное! Второй заход правым разворотом! Пошли!
Комиссар ввел самолет в пикирование и про себя отметил, что времени на прицеливание из такого положения уйма, все видно, особенно зенитные пушки. Нажал для острастки пару раз на пулеметные гашетки, а потом, когда дорога пришла на угол сброса, отправил бомбы немцам на голову. Снижаться дальше было нельзя – бомбы с мгновенным взрывателем, и он вывел машину из пикирования. Посмотрел через правое плечо назад: «илы», косо перечеркнув небо и горизонт, углом шли к земле, зенитного огня не увидел. И когда последний сбросил бомбы, Мельник дал мотору полные обороты и полез вверх. Самолет карабкался на высоту, а он перенес взгляд в левую форточку, но ничего не увидел. Крыло и кабина закрыли почти все небо. Земли же не было вовсе. С этой стороны он и его летчики были слепыми.
– «Маленькие», смотрите слева по развороту, а то нам ничего с этой стороны
– Смотрим. Давай поторапливайся, «худые» появились.
– Далеко?
– Если покруче разворот – успеем.
Мельник посмотрел вправо, но «илов» не увидел. Взглянул в заднее бронестекло, они шли у него в хвосте, чтобы не отстать. Да, так и им, и ему было удобнее маневрировать… Вновь в прицеле появилась дорога, в дыму и огне от сброшенных бомб.
– Атака! Уход змейкой! «Маленькие», прикройте замыкающих!
– Давай-давай! Поможем!
Пошли в ход эрэсы, пушки, пулеметы… А потом начались многократные развороты, именуемые змейкой. Он был спокоен за летчиков. Знал: опытные пилоты не оставят без защиты впереди идущего, а его главная задача все время идти встречным курсом к последнему. Развернув свою машину носом на замыкающего, взглянул на этажерку: «илы» внизу. «Лагги» чуть выше замыкают их кордебалет. «Мессершмитты» вверху и ныряют, атакуя по очереди то одного, то другого. Наблюдая за боем и руководя им, Мельник понял, что немецкие летчики боятся попасть кому-нибудь в прицел и поэтому огонь ведут с больших дистанций и углов пикирования. Это уже выигрыш.
Наконец Мельник выбрался на свою территорию. Ме-109 отстали, а «лагги» «закричали», что нет горючего, и сразу пропали – ушли на посадку.
На душе у комиссара был праздник: бой остался позади, удар по колонне получился, все возвращаются назад. Пусть мы ни одного не сбили, но перед нами стояла другая задача. А раз так, то это уже победа.
Ему было жарко, Фрол Сергеевич откатил назад сдвижной фонарь, поставил его на стопор. В кабину ворвался свежий воздух, дышать стало легче. Оглянулся на товарищей. Пилоты, сделав то же самое, отдыхали. Открытие фонаря – нарушение. Но промолчал, тем более что первым нарушителем оказался он сам. Немного отдышался, захлопнул фонарь и посмотрел назад – самолеты шли с закрытыми фонарями.
Улыбнулся весело:
– Молодцы, спасибо!
Радость успеха не могло омрачить и ранение Ловкачева в голову. Действительно, сегодня всем сопутствовала удача. Рослый летчик сидел в кабине высоко, и осколки снарядов от задней наклонной бронеплиты бензобака рикошетом вошли в щель фонаря и попали в кабину. Мельник радовался: «Жилистый парень! Надо же такому быть – располосовало голову в двух местах, а он не упал и не жаловался. Выправляется!»
Спросил:
– А как ты терпишь?
– А что делать? Жить захочешь, вытерпишь, может, и больше.
– Ну-ну. Я очень рад за тебя. Спасибо за терпение, а теперь давай на перевязку.
После доклада и разбора, когда остались втроем с командиром и начальником штаба, Мельник в раздумье спросил Митрохина:
– Как докладывать о новой тактике будем?
– А чего о ней докладывать. Из пушек, пулеметов и эрэсов по земле разве можно по-другому как-то прицельно стрелять, кроме пикирования или планирования? Нет, нельзя. Надо идти носом вниз, а хвостом держаться за небо. Но для этого нужно сначала набрать высоту. А где ее набирать? В приказах, в боевом уставе не сказано.