Крещенский апельсин
Шрифт:
– Простите, если я вел себя неделикатно, – сказал Самсон и прикоснулся губами к горячему краю стакана в мельхиоровом подстаканнике. – Право, я ничем вчера не уронил репутации издания.
– У вас есть невеста?
Неожиданный вопрос поверг Самсона в шок. Он отрицательно замотал головой. Невесты у него не было! Но имелась тайная жена, о которой он не осмеливался поведать госпоже Май!
– А сколько я должен платить за пансион? – робко спросил он.
– Пока плату взимать не буду. Все равно продукты на моем столе – в счет рекламы магазинов. Обратите внимание на соответствующие публикации в журнале, за них отвечает Треклесов. Там, по указанным адресам, нашим сотрудникам всегда обеспечен кредит. Но имейте в виду: ваши траты учитываются, и выход за разумные пределы влечет неприятные последствия.
– А что касается гардероба?
– Справьтесь у Данилы. Он знает места, где нам делают большие скидки. Так что и одеты будете. Крыша в буфетной над вашей головой – бесплатная.
– Теперь мне мое положение стало понятнее, – вздохнул с облегчением Самсон. – А то столько новых впечатлений…
Ольга Леонардовна, поспешно подвигая к Самсону тарелку с приправленным трюфелями омлетом, обезоруживающе улыбалась.
– Таким вы мне нравитесь. Уверена, когда мы узнаем друг друга поближе, то станем друзьями. – В голосе госпожи Май звучало что-то волнующее, подспудное. – Да вы ешьте, ешьте. Молодые люди должны хорошо питаться.
– Вы ведь спасли меня, Ольга Леонардовна, и я буду благодарен вам по гроб жизни, – с чувством произнес Самсон.
– До гроба, надеюсь, еще далеко, – Ольга схватила пачку писем и похлопала ею по скатерти, – еще надо немало от любви помучиться. И это я вам обещаю.
Самсон, склонившись над омлетом, покраснел.
– Да не смущайтесь вы так, – госпожа Май откинулась на спинку стула, – развивайте чувство юмора. Я шучу. Правда, шучу по делу.
– По какому?
– По журнальному. Не догадываетесь?
– Догадываюсь. Вы имеете в виду, разузнал ли я вчера что-нибудь о трупе Эльзы?
– Ну и как, разузнали?
Кокетливый тон госпожи Май совсем сбивал с толку Самсона, но он, взяв себя в руки, продолжил, не задумываясь.
– Я готов хоть сейчас сесть за письменный стол и писать печальную историю погибшей Эльзы. Ее трагическая судьба вчера открылась передо мной. В общих чертах… С помощью господина Черепанова… – Самсон конфузился под игривым взором собеседницы и продолжил, терзая вилкой омлет: – Ее судьба может служить основой романа. Или повести, в крайнем случае.
– Двести строк, не более, – распорядилась Ольга.
– Сколько скажете. Меня сжигает нетерпение, – со вздохом согласился стажер. – Боюсь, потребует редакторской правки. Вашего мастерского взгляда и руки.
– Не сомневаюсь, – обрадовано подтвердила госпожа Май. – А вы видели покойницу?
– Нет, не видел. Фалалей Аверьяныч советовал мне поглядеть на нее на отпевании.
– Хороший совет, – согласилась Ольга Леонардовна. – Скажу Братыкину, пусть тоже сходит, сфотографирует. Это украсит материал – две контрастные фотографии.
Ольга Леонардовна углубилось в очередное письмо, а Самсон, воспользовавшись передышкой, накинулся, наконец, на еду.
Внезапно Ольга с недовольным видом бросила письмо на стол и, оттопырив брезгливо нижнюю губу, заметила:
– Еще одна проблема. Нам угрожают. Придется соблюдать осторожность. Лучше вам сегодня не выходить из редакции.
– А кто угрожает?
– Некий хулиган, Авраам, – скривилась Ольга. – Обещает убить меня и вас. То есть Золотого Карлика и Нарцисса.
– Из-за нашего материала об извозчике Якове Чиндяйкине? – Самсон похолодел. – Как же быть?
– А никак, – отмахнулась Ольга, – пересидеть дома. Остынут, об угрозах забудут, такое бывало. Профессия наша опасная. Зато почти весь тираж распродан.
– Но ведь никакого Авраама нет? – нерешительно заметил Самсон, напрочь забывший о еде. – Вы же его сами придумали. Как же он может угрожать?
– Здесь все просто, – госпожа Май усмехнулась. – Либо обидчивые дружки Якова Чиндяйкина хотят побить нас за клевету. Либо мы мистическим путем угадали истину, и у Якова был брат-близнец, с другим именем
– Но откуда ж мстители узнают, что Золотой Карлик – это вы? – допытывался Самсон. – Вы такая красивая, и дама!
– Слышу настоящую речь настоящего мужчины. – Ольга Леонардовна плотоядно-поощрительно взглянула. – Для женского сердца самое приятное – искренний комплимент. Особенно неумышленный.
– Но я правду сказал.
– Не сомневаюсь. И отвечу взаимностью. Проследив денек-другой за редакцией, злодеи безошибочно вычислят Нарцисса – самого красивого мужчину. И над вами нависнет угроза.
– Простите, Ольга Леонардовна, но я не привык, чтобы мне говорили о моей красоте. – Самсон совсем смутился
– Вы лжете, негодник, – рассмеялась Ольга, – лжете и не краснеете. А это что? Она потрясла в воздухе пачкой писем.
– Что это? – не понял собеседник.
– Любовные письма! Сегодня пришли. Разумеется, вскрывая конверты, я не знала, что они адресованы вам. Думала, обыкновенные, редакционные. Читаю вслух. Привыкайте. «Милый Самсон! Из всех петербургских зимних вечеров этот был самым незабываемым и волшебным. Будто сквозь лесной мрак благодатной Аттики, сквозь древесные тени и слабый свет луны, покровительницы страсти, видела я, пролетая в танце, вашу аполлоническую красоту. Никогда, никогда прежде грудь моя не вздымалась так высоко, каждый шаг становился воздушным и исполненным счастья… » Ну и так далее в том же роде на две страницы. И подпись – ваша…
– Вы меня разыгрываете!
– Отнюдь. Думаю, вы пленили сердце глазастой босоножки Айседоры. Написано по-английски, но хуже, чем я перевела.
Самсон захлопал глазами, пытаясь отогнать видение чумазых пяток, так возмущавших госпожу Май на протяжении всего концерта.
– А вот и еще одно таинственное послание, – продолжила мучительница. – «Ты подобен серне или молодому оленю на бальзамических горах. Глаза твои волнуют меня. О, как ты прекрасен! Ты весь желание. Волосы твои – волнистое золото, уста – сама сладость. Ноги твои, как мраморные столбы. Живот твой, точно ворох пшеницы, окруженный лилиями. Сердце мое трепещет и раскрывается навстречу тебе, как раскрывается цветок во время летней ночи от южного ветра». И так далее в том же духе на три страницы. И подпись – ваша Р.