Крест бессмертных
Шрифт:
– А и спрошу. Раз уж день такой выдался… Говори, – разрешил он.
– Первушей меня звать, – поклонился низко Первуша. – Прозвище Жердь. Староста деревни Липники твоей вотчины…
Не затягивая и не путаясь в словах, коротко, по делу, Первуша описал недавние события в деревне.
Князь и его свита слушали, время от времени перебрасываясь короткими недоверчивыми взглядами.
– И вот мы здесь, перед твоими очами, великий князь, надёжа-государь, – закончил Первуша, который быстро понял, что новое обращение, придуманное на ходу Алёшей, князю нравится, а значит, лишний раз употребить точно не во вред будет. – Коли моих слов мало, вели половца допросить, которого мы… то есть Алёша Попович со товарищи в полон взяли, – Первуша показал на пленного. – Он подтвердит.
Князь молчал, думал. Остальные тоже. Только кони похрапывали, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
– Что скажете, братья и дружина? – наконец, спросил князь у своих. – Ты, Ратибор?
То самый всадник, старше всех годами, который устроил Алёше проверку, почесал бороду.
– Горазд, конечно, вой был умелый, опытный, – сказал он. – И мог научить многому. Но чтобы четверо мальчишек положили пятерых матёрых степняков во главе с самим Тугариным Змеем? Встречался я в бою с этим Тугариным. Хитрый, смелый и сильный враг. Чтобы он вот так за здорово живёшь попал в ловушку? Как-то не верится, уж прости, великий князь. Что до пленного… – он тронул коня, подъехал к половцу вплотную, поднял ему подбородок рукоятью плети.
– По-русски разумеешь?
– Всё он разумеет, – сказал Первуша. – И разумеет, и говорит.
– Тогда говори, коли жить хочешь. Правду тут про вас сказали или как?
Половец оскалился, молча сплюнул на сторону, уставился в глаза Ратибору, издевательски рассмеялся.
– А я жить не хочу. Убивай. Ничего не скажу.
– Ты посмотри, – удивился Ратибор. – Смелый попался. Что, и дыбы с калёным железом не испугаешься?
– Да бес с ним, – сказал Алёша. – Потом всё равно расскажет, а сейчас время теряем. Жалко. Ты, дядя Ратибор, баешь, что знавал Тугарина Змея лично?
– Ну, знавал, – подтвердил Ратибор. – И что?
– Тогда гляди сюда.
Алёша подошёл к телеге, вытащил из-под сена кожаный мешок, развязал, перевернул, тряхнул. Посыпались сморщенные листья крапивы. Вслед за ними из мешка вывалилось что-то круглое, завёрнутое во влажную тряпку. С глухим стуком упало на дорогу. Алёша пихнул свёрток ногой.
Тряпка размоталась и взорам присутствующих явилась отрубленная человеческая голова.
Княжеский конь вскинул голову, всхрапнул, попятился, замер под сильной рукой всадника, кося испуганным глазом.
– Тихо, тихо, – сказал князь, похлопывая коня по шее. – Привыкай, дурачок.
Алёша наклонился, поднял мёртвую голову за волосы так, чтобы хорошо было видно всем и спросил:
– Ну что, дядя Ратибор, признаёшь Тугарина Змея али не он это?
Первые мишени – пять набитых соломой чучел в человеческий рост – были установлены в пятидесяти саженях от черты, на которой стояли лучники.
Стрельбище располагалось недалеко от городских стен, княжьи холопы выехали раньше и успели всё приготовить.
Сам великий князь достал лук, и встал рядом со всеми. Всего в шеренге стрелков оказалось ровно десять человек, включая Алёшу, Милована, Ждана и Акимку.
– Готовы? – спросил распорядитель.
– Готовы! – разом откликнулись стрелки.
Распорядитель поднял и резко опустил руку:
– Бей!
Десять луков поднялось на уровень плеча, десять тетив рывком натянулись, десять стрел ушли в полёт и все десять нашли цели.
Следующая мишень – малый деревянный щит, выкрашенный в три круга один в другом: белый, синий и красный, была укреплена на столбе и отнесена на десять саженей дальше.
– Бей! – махнул распорядитель.
И снова никто не промахнулся.
Две стрелы из десяти вонзились в самый широкий – белый круг. Четыре – в синий. И четыре в центральный красный.
– Ага! – воскликнул князь азартно. – Вот сейчас-то и начнётся настоящее веселье. – Ещё сорок саженей!
Мишень-щит установили в ста саженях от черты. С такого расстояния щит казался совсем маленьким, три круга на нём были едва различимы.
С востока потянуло ветерком. Не сильно, но достаточно, чтобы увести стрелу с прямого полёта.
– Белый круг – не в счёт, – напомнил распорядитель. – Только синий и красный. Готовы?
– Готовы!
– Бей!
Теперь луки поднялись выше и стрелки целились дольше, стараясь учесть не только расстояние, но и силу ветра.
Только не Алёша Попович.
Казалось, он и вовсе не целился, пустил стрелу небрежно, словно играючи, и она первой с коротким стуком вонзилась точно в красный центр щита.
Тух! Тух! Тух!
Ещё три воткнулись рядом.
Остальные четыре поразили синий и белый круги, а две и вовсе пролетели мимо.
– Чёртов ветер, – пробормотал с досадой кто-то из стрелков, снимая тетиву и убирая лук в налучье.
– Негожему плясуну, Стёпа, известно, что мешает! – захохотал князь.
Раздосадованный Стёпа и ещё пятеро участников, среди которых оказался Акимка (белый круг) и Милован (синий круг), ушли с черты, встали в сторонке, превратившись в наблюдателей.
На черте остались четверо: сам князь Юрий Всеволодович, Ратибор, Ждан и Алёша.
Столб со щитом-мишенью отнесли ещё на двадцать саженей дальше.
– Три выстрела на каждого, – объявил распорядитель. – Два из трёх в цель – зачёт. Два мимо – незачёт. Бой по готовности. Начали!
Теперь уже никто не торопился. Алёша так и вовсе стоял, опустив лук, и наблюдая, как бьют остальные.
Первым спустил тетиву князь. По широкой дуге стрела ушла в полёт и закончила его точно в центре щита.
– Есть! – воскликнули лучники, ставшие зрителями. – Слава князю!
Ждан поднял лук, долго целился, щурясь и ловя ветер. Наконец, выстрелил и… промазал. Стрела лишь чиркнула о край щита и воткнулась в землю дальше.