Крест на моей ладони
Шрифт:
Девушка из первой двойки мягко, благожелательно улыбнулась. Её напарник выглядел довольным как обожравшийся сметаны кот.
Ангелоподобный парень во второй двойке и брюнетка в третьей одновременно взялись за телефоны.
— Нам лучше уйти, — сказала девушка, — сейчас здесь будет слишком шумно.
— Кто вы? — спросила я. — Что вам от меня нужно?
— Вы получите все объяснения, — ответил её напарник. — Но позже. Меня зовут Андрей. Её — Марина. А сейчас
— Нет, — отказалась я.
— Поздно, — сказал Андрей. — Игра уже началась, и вы в ней главный приз.
— Не бойтесь, — пожала мне запястье Марина. — Вреда вам не причинит никто, потому что нужны вы всем живой и здоровой.
— Убирайтесь, — выдернула я руку, схватила сумочку и вскочила со стула.
— Защитить тебя сможем только мы, — ответил Андрей.
— От чего защитить, если и вам, и вашим конкурентам я нужна живой?
— Не все одинаково хороши, — сказала Марина. — Лучше, чем с нами, вам не будет нигде.
— Не сомневаюсь, — ответила я и рванула прочь из зала.
Вторая тройка метнулась за мной, третья тоже, но Марина коротко и сокрушительно, без замаха, ударила брюнетку в челюсть — треснули кости. Рыжая ударила в ответ, но дальнейшее развитие драки я не видела, убежала.
Парни из четвёртой двойки догнали меня на веранде. Кавказец схватил за плечо.
— Тихо, девушка, не спеши, — тихо сказал он и добавил: — Ты простишь меня. После, когда всё узнаешь и всё поймёшь, обязательно простишь.
Он нажал мне пальцами на точку за ухом и под лопаткой. Меня как ударом тока пронзило, подкосились ноги, но упасть я не успела — русский поддержал под руку.
— Плохо сестрёнке стало, — пояснил он посетителям. — Жара. Сейчас домой поедем.
Внимания на нас больше не обращали. Парни понесли меня к стоящей рядом с кафе голубой иномарке. Пошевелиться я не могла, закричать тоже, мир виделся как сквозь туман.
На заднее сиденье меня пристроили осторожно и ловко — чувствовался опыт. Русский сел за руль, кавказец — рядом со мной.
— Всё в порядке? — спросил русский.
Кавказец оглядел меня мутными глазами.
— Да. Мотаем отсюда.
Русский рванул с места на гоночной скорости. Вслед за ними помчалась серебристая машина.
— Чёрные, — сказал кавказец.
— Оторвёмся, — заверил русский. — Ты серых смотри.
— Им пока не до нас.
Машины неслись по улице Бажова, одной из самых оживлённых в городе. Как водяные капли просачивались между автомобилями, призраками проскакивали перекрёстки — за рулём были истинные мастера, аварийной ситуации не создали ни разу.
Русский резко свернул вправо, на тихую Берёзовую улицу, затем на умеренно людный проспект Первого Мая и нырнул в крохотный переулок. Кавказец поддерживал меня, чтобы не упала на повороте. Русский резко дёрнул машину влево, затем вправо и проскочил между штабелями шлакоблока, в один из которых и вписались преследователи.
Мы уже ехали по улице Металлургов в сторону Годуновского моста. Кавказец осторожно обнял меня, погладил по плечу.
— Скоро мы будем дома, девочка. Не бойся, Нина, всё хорошо. Тебя никто не обидит.
Откуда он знает моё имя? Я хотела вырваться, но тело не слушалось.
Кавказец обнял покрепче, забормотал успокаивающе слова.
— За периметром следи, — буркнул русский. — Она и без тебя справится, у обратников живучесть вдвое выше, чем у нас с тобой вместе взятых.
— Всё чисто, — ответил кавказец. — Поднажми лучше.
В салоне что-то щёлкнуло и завоняло палёной резиной. Я закашлялась, кавказец закрыл лицо ладонями, а русского скрутило резкой судорогой, но он каким-то чудом успел бросить машину к обочине и затормозить. Его тело сминалось и скручивалось как пластилиновое, парень глухо застонал — сил на крик не хватило.
— Алёшка, друг, — горестно прошептал кавказец.
Из тела Алёшки вылепилась большая овчарка или волк — я не кинолог, не отличу. Собака тяжело дышала, вздрагивала. Кавказец выскочил из машины, открыл дверь с водительской стороны.
— Сейчас, брат, — сказал кавказец. — Сейчас свежий воздух будет. Потерпи немного.
Он что-то пробормотал по-своему — по мелодике я узнала дагестанскую языковую подгруппу — вытащил собаку из машины и отнёс подальше от дороги. Пёс встал на ноги, встряхнулся, слегка вильнул хвостом и не то перетёк, не то перешёл в голого мужчину. Кавказец сдернул с себя длинную, почти до колен, футболку, отдал Алексею.
— Очень больно было? — сочувственно спросил он.
— Терпимо, — ответил Алексей. — Оборотень — это хорошо, не будь принудительной трансформации.
— Суки черножопые, — ответил кавказец. — Поймаю — уши отрежу.
— А не серые? — уточнил Алексей.
— Чёрные.
От невозможности ситуации у меня прошёл паралич. Я выбралась из машины и побежала к Ак-Ташинскому рынку. Узкая юбка и босоножки на высоких каблуках сильно сковывали движения, но увернуться от кавказца и затеряться в толпе на рыночной площади мне удалось.
Невероятно, только я действительно нашла на вокзале сотовый телефон. Зачем меня туда понесло, сама не знаю. Показалось, что буду там незаметной. Но в зале ожидания сидели всего пять человек бомжатского вида. Воняло хлоркой, потом и перегаром. Два дежурных милиционера окинули меня равнодушными взглядами и ушли на перрон.
На рынке оставаться было нельзя — милиция начала рейд и особое внимание уделяла полненьким темноволосым дамам в возрасте от шестнадцати до тридцати лет.