Крест поэта
Шрифт:
Но опять ищем «другие регионы» для поддержки русской рождаемости, русского обихода и уклада. До сих пор верховные власти хронически зациклены на страхе перед «русским шовинизмом, великодержавием, антисемитизмом, фашизмом». А где это все? В русских пустых и ослепших от горя домах, догнивающих в разрушенных деревнях?
У русского народа нет русского государства, а оно должно быть. Надо вернуть печать русскому народу. Нет у нас русской национальной газеты, журнала, радио, телевидения. Кто сидит в редакциях? и где эти редакции? Даже «Правда» трусит брать русскую тему, русскую боль. А большинство новых изданий — просионистского толка и стратегии.
Пора давно провести «ревизию» каждой русской области:
Вернуть русскому народу русскую школу, русский театр, русскую музыку, русскую литературу. Пора понять, что прокуренный голос «баюшки-баю» на экране «для детей» — не находка. Ребенок слушает голос мамы и ее ладную колыбельную, вызванную ласкать именно его, а не «охватывать массы»...
Думалось, возвращая из Европы армию, сокращая, мы поднимем уничтоженные деревни России, но нет — будем платить корейцам, вьетнамцам, ввозить турок-месхетинцев, это — продолжение геноцида, только без подвально-расстрельной жестокости. Создать надо немедленно ряд специальных фильмов, вузовских программ для русской девушки, женщины, дабы защитить ее от хищного браконьерства интернациональных торгашей, защитить ее от разврата.
Решить вопрос жилья на селе для русских семей, вплоть до того — обратиться к народу, к церкви за поддержкой, «проголосуют» все. Не затягивать показ русской жизни, а начать его скоро. Прекратить травлю русских деятелей культуры. Рассказать об отобранных у русского народа территориях за 73 года правления нашей антирусской «аристократии».
Школа, вуз, церковь, общественные организации, имеющие соприкосновения с русским горем, обязаны стать честными перед ним и перед народом. Партия обязана извиниться за равнодушие свое к русской беде. Впредь не назначать на большие посты людей, чужих для русской судьбы.
Научить русских чувствовать Россию, бессмертие ее, так попранное антирусской верхушкой за десятилетия унижений, за десятилетия истреблений, будто нашей любимой России вырыли огромную воющую могилу.
Лягавые карлики, обслуживающие газовые камеры, и лягавые карлики, обслуживающие расстрельные подвалы, взращены по единому повелению и рецепту...
В документах госбезопасности, архивах КГБ, «Дело» № 11245 — и есть гибель великого русского поэта Павла Васильева. В «Деле» отмечены все ли его аресты и все ли «преступления», особенно — драка Павла Васильева с Джеком Алтаузеном, спровоцированная: Джек Алтаузен назвал с... Наталью Кончаловскую, а у Павла Васильева иные к ней были отношения, иные оценки, мы помним прекрасные стихи, посвященные ей?
Но это — зацепка, как и те его «преступления», Джек Алтаузен неумолимо следует за поэтом. Неумолимо следуют за поэтом ярлыки: «антисемит», «контрреволюционер», «шовинист», «сын крупного кулака», «добровольно вызвавшийся на заседании тайной антисоветской террористической организации убить вождя — Сталина»...
Заметим, «Дело» № 11245, так сколько же их, черных кровавых «дел» пропустили через свои палаческие руки дзержинско-ягодо-межинско-ежовско-бериевские убийцы? Кое-где, в газетах и журналах, в устных выступлениях поэтесса Наталья Сидорина и поэт Алексей Марков говорят: «Павлу Васильеву сигаретой выжгли глаза, переломили позвоночник, надругались над полумертвым — забили кол!..» И вел якобы следствие сын Свердлова — Андрей. Да, яблоко от яблони далеко не падает. Яков Свердлов — лягавый карлик эпохи Революции. Нельзя без содрогания и омерзения глядеть на бронзовую фигурку чертика — памятника, стоящего на пл. Революции. Сын Якова Михайловича,
За драку с Джеком Алтаузеном Павла Васильева исключили из СП СССР в 1935-м, в июне 1935-го приговорили к полутора годам заключения. В марте 1936-го — «освободили». Вмешался ЦК ВКП(б), Куйбышев, помог главный редактор «Нового мира» Гронский. Но алтаузенские шипения, как неумолимые библейские змеи, всюду ползли и жалили русского певца.
Наконец, была ликвидирована «террористическая группа среди писателей, связанная с контрреволюционной организацией правых»... Цель этой группы — террор против вождя ВКП(б) Сталина. В группу вошли партийные литераторы. Но Васильев — беспартийный. Почему? А на случай провала Васильева при убийстве Сталина — легче «зашифровать» правых партийных. А как Павел Васильев доберется до Сталина? Через Гронского — родственника. Гронский бывает на заседаниях ЦК, связан работой с Молотовым, Кагановичем, с руководителями страны.
А почему Павел Васильев вызвался добровольно убить Сталина? А если убьет, мир заговорит, все в Москве заговорят: «Диктатора убил лучший поэт эпохи!» Иезуиты: берут слова Сталина «лучшим поэтом нашей советской эпохи» о Маяковском и, переворачивая их на золотую осужденную голову Павла Васильева, ими же убивают его. Писатель Карпов М. Я. «завербовал» Васильева, чуя в нем недовольство, мол, такому поэту недодали славы, «завербовал» — за столиком, шутя «завербовал».
Имена «подпольщиков» составили длинный список: Клюев, Забелин, Карпов, Макаров, Артем Веселый, Никифоров, Новиков-Прибой, Низовой, Сейфуллина, Олеша, Перегудов, Санников, Приблудный, Наседкин. Правдухина, мужа, Сейфуллина чуть приберегла — не пригласила на «темное совещание о ликвидации» вождей Отчизны. В группу «террористов» включили и сынишку Сергея Александровича Есенина, Юру, совсем еще наивного паренька, подростка. Подтянули имена Клычкова, Зырянова, вспомнили сибирских «подпольщиков» С. Маркова, Л. Мартынова, русские имена, не ими ли мы ныне гордимся?
Конечно, Джек Алтаузен отлично видел в Павле Васильеве «убийцу» вождя, но вот Иосиф Уткин принял у себя на квартире Раковского, ненавистного Сталину, а Павел Васильев «скрывал террористическую организацию», пока его не взяли. Джек Алтаузен — дома. Иосиф Уткин — дома. Долматовский Женя и Маргарита Алигер — дома. А Павла Васильева, «антисемита, бандита, паразита», сцапали у Елены Вялой по Палихе, д. 7/9, кв. 158. Следователь — Журбенко. Обыскал Павла — Заблогрит. В документах, кровавых манускриптах, почти никогда не указываются имена и отчества палачей. Фамилия — и точка. Родная фамилия, псевдоним — можно лишь гадать. Но угадать все же возможно...
Павел Васильев «быстро признался»: поднимем крестьянское восстание и уничтожим вождя народов! Павел Васильев «признался»: Артем Веселый собирался выкатить на Красную площадь пушку и лупануть по Кремлю! Надоели — вождь народов, партия, колхозы и прочее! А «подпольщик» Никифоров на тайном заседании восклицал: «Русских писателей угнетают. Литература находится в руках разных Габриловичей, файвиловичей и других еврейских писателей. Все в руках евреев».
Далее Никифоров «развивал» идею: выдвигать русских талантливые людей на посты в русской литературной обыденности. «Развивал» идею: выступать против еврейского засилья в искусстве. Но 3 марта 1937 года главный исполнитель, как наметило «тайное заседание подполья», русский поэт, «антисемит и шовинист, монархист, белогвардеец и черносотенец», был обезврежен. Сопротивление «оказал слабое», но, на случай, — «оказал же»?