Крестная сила
Шрифт:
— Что? — кричит барин, — мой жеребец?
— Ваш, батюшка-барин, ваш. И дом сгорел.
— Что-о? Мой дом?
— Ваш, сударь, ваш. И рожь уродилась такая, что сноп от снопа — столбовая верста, а копна от копны — целый день ходьбы. — Помещик подавлен всеми этими известиями, а староста не унимается и выкладывает все новые и новые беды, пока барин не прогоняет его.
Кончается пьеса тем, что к барину является кредитор, и барин опрометью, без души, улепетывает от него на улицу.
Эта пародия очень нравится крестьянам, так что актеров-любителей не только принимают с распростертыми объятиями, но угощают и дарят деньгами.
До сих пор мы останавливались преимущественно на таких играх и забавах крестьянской молодежи, которые рисуют святочные развлечения нашего народа с отрицательной стороны. Но есть, разумеется, много игр совершенно невинных, характеризующих лишь наивность и простоту деревенских нравов. Из таких игр можно указать, для образца, хотя бы следующие: Игра в голосянку. — На посиделках какой-нибудь бойкий парень выходит на середину избы и громким голосом произносит:
Ну, давайте-ка ребята,Голосянку тянуть.Кто не дотянет,Того за волосы-ы-ы-ы-ы!..И парень, а за ним и все другие начинают тянуть это «ы» до бесконечности. Посторонние же посетители (ребятишки и пожилые) всячески стараются рассмешить участвующих в игре и тем заставить прервать звук «ы». «Эй, ты, Егорко, лопнешь! — кричат они какому-нибудь парню, — смотри, как шары-то (глаза) выпучил!» — Окрики эти сопровождаются обыкновенно самым заразительным смехом, и потому Егорка, не удержавшись, в конце концов, расхохочется и прервет звук «ы». Тогда на него наскакивает целая толпа и теребит за уши, за нос, за волосы. Азарт при этом бывает так велик, что теребят даже не участвовавшие в игре.
Почти такой же азарт вызывает игра в молчанку. Она состоит в том, что по команде «раз, два, три», все парни и девушки должны хранить самое серьезное молчание. Эта игра напоминает «фанты», потому что не выдержавшие молчания подвергаются какой-нибудь условленной каре, например: съесть пригоршню угля, поцеловать какую-нибудь старуху, позволить облить себя водой с ног до головы, бросить в рот горсть пепла, сходить на гумно и принести горсть соломы (последнее наказание считается одним из тягчайших, так как ночью на гумно не ходят, из опасения попасть в лапы «огуменника», одного из самых злых домашних чертей). Исполнение штрафов за нарушенное молчание производится по всей строгости уговора, а если кто-нибудь откажется съесть, например, уголь, то его начинают «катать на палках». Для этого толпа бойких ребятишек находит где-нибудь три-четыре круглых и гладких полена, раскладывает их на пол и всей артелью валит на эти поленья виновного, после чего парни подхватывают несчастного за руки и за ноги и начинают катать по поленьям (операции этой очень часто подвергаются и девушки, хотя и кричат при этом от боли).
С посиделок молодежь расходится далеко за полночь. Но, так как веселое настроение, поднятое танцами и играми, не проходит сразу, то парни обыкновенно не идут по домам спать, а продолжают шалости на улицах. Объектом этих шалостей служат, чаще всего, мирно спящие крестьяне, над которыми проделываются всевозможные шутки. Сговариваются, например, два парня пошутить над каким-нибудь дядей Семеном и придумывают такую «игру»: берут мерзлого конского помета, распускают его в горшок с горячей водой, так чтобы образовалась жижица, затем вместе с этим горшком и метлой подходят к Семеновой избе и становятся один подле окна, а другой с горшком у самой стены, так чтобы его не было видно из избы. После этого, стоящий под окном начинает стучаться и кричать чужим голосом:
— Эй, хозяин! А, хозяин! Подь-ка сюда на минутку!
Встревоженный дядя Семен, заслышав шум, встает, лезет кряхтя с полатей и, первым делом, отворяет окно и высовывает голову:
— Что надыть?
Но в эту минуту парень, прижавшийся у стены, быстро макает метлу в горшок и мажет дядю Семена по лицу. И пока Семен, отплевываясь и чертыхаясь, разберет, в чем дело, парни уже будут далеко, и долго в тишине деревенской ночи будет раздаваться их смех и ожесточенная брань дяди Семена.
Еще чаще расшалившиеся парни «пужают» спящих обывателей стуком в стены избы. Для этого толпа головорезов приставляет к переднему углу, где стоят иконы, толстый «стяг» (жердь) и изо всей мочи ударяет концом стяга в стену. Удар нередко бывает так силен, что вся изба приходит в сотрясение и иконы, если они плохо прикреплены к божнице, падают на пол. В таких случаях рассвирепевший хозяин, в одной рубашке, выскакивает из избы и с топором в руках преследует озорников. Это «стуканье», разумеется, вызывает со стороны степенных домохозяев искреннее негодование, тем более, что тут замешано, некоторым образом, неуважение к святыне. Поэтому, если разбуженному хозяину удастся настигнуть кого-нибудь из озорников, то дело часто кончается тяжкими побоями и даже увечьем. Впрочем, для предупреждения «стуканья», некоторые хозяева соединяются даже в компании и, подстерегая парней на месте преступления, — беспощадно бьют их батожьем.
Но самой излюбленной шалостью деревенской молодежи следует признать заваливанье ворот и дверей изб всяким деревенским хламом: дровами, бревнами, сохами, боронами и проч. Взявшись за это дело целой гурьбой, озорники так завалят все выходы из избы, что утром все хозяева очутятся как в плену и нередко до вечера будут потом разбираться. Иногда, для большей потехи, парни взбираются на крыши заваленных изб и выливают в трубу ведро воды, после чего хозяева, как очумелые, носятся по избе и даже взывают о помощи к соседям. [4]
4
С неменьшим удовольствием молодежь утаскивает в поле (иногда за енсколько верст) сани и телеги спящих однодеревенцев, разрушает поленницы дров и разваливает печи в банях
До сих пор мы останавливались, главным образом, на святочных забавах деревенской молодежи. Но, и взрослое население в эти веселые вечера не любит сидеть дома и предается свойственным его возрасту развлечениям, в ряду которых, едва ли не главное место занимает хождение в гости, взаимные угощения и, отчасти, азартные игры. Последние, с развитием путей сообщения, проникли даже в такие медвежьи углы, как Вологодская губерния, где играют и ребятишки, и парни, и взрослые мужики. Ребятишки, конечно, играют на денежки из тонко обструганной березы, а взрослое население на настоящие деньги. Любимая игра — «хлюст», «мельники», «окуля» (окуля — дама бубен, она ничем не кроется и ничего не кроет.) [5] Игра сопровождается обыкновенно большим воодушевлением и нередко переходит в такой азарт, при котором крестьяне забывают все, бранятся и жестоко дерутся, нанося друг другу тяжкие побои. Характерно, что такой же азарт овладевает мужиками и тогда, когда они играют не на деньги, а, например, в бабки. В Никольск. у. Волог. г. бородатые игроки в бабки часто из-за одной или двух ладышек ссорятся и дерутся, как ребятишки, а некоторые, как уверяет наш корреспондент, охотно соглашаются, чтобы их изо всей мочи ударили кулаком с ладышкой в лоб, но с условием, чтобы спорная ладышка была отдана им. При игре на деньги азарт доходит до того, что некоторые записные игроки не только проигрывают большие деньги (до 10 руб. и более), но оставляют своим счастливым соперникам даже одежду, так что возвращаются домой почти нагишом, в одной рубашке. Есть деревни, где почти все крестьяне обратились в страстных игроков, сражающихся в карты даже летом, в сенокос и жатву.
5
Масти на крестьянском языке носят несколько иное название, чем в образованном обществе: трефы называются «крести», пики — «вини», дама — «краля», валет — «холоп», король — «барда-дым», козырной туз — «необыгримка» и пр.
Чтобы закончить характеристику деревенских святок, необходимо еще, хотя вкратце, упомянуть о святочных, или, как их называют крестьяне, «святовских» песнях. Особенность этих песен состоит в том, что они сопровождаются играми — различными хождениями девиц, то рядами, то кругами. Игры, разумеется, придают значительный интерес посиделкам и вносят оживление в крестьянские вечеринки. Вторая особенность «святовских» песен заключается в том, что они составляют исключительную принадлежность рождественских и новогодних вечеров и в остальное время года предаются совершенному забвению, так что самое пение их, помимо святок, считается в народе грехом. Понятно, таким образом, что песни эти, составляя запретный плод в течение целого года, являются любимыми святочными развлечениями деревенской молодежи. На беседах они начинают входить в употребление уже с зимнего Николы, но пение их в это время еще не сопровождается играми, и только с наступлением рождественских вечеров игры вступают в свои права.