Крестный отец (др.перевод)
Шрифт:
— Сукин сын, — дико зарычал Грин. — Думаешь, меня можно просто так убрать? Да я убил столько людей, сколько тебе и во сне не приходилось убивать. Я полечу в Нью-Йорк и сам поговорю с доном. Я предложу ему сделку.
Фредо занервничал и обратился к Хагену:
— Том, ты консильори, ты можешь поговорить с доном и посоветовать ему.
Тут Майкл обрушил весь свой гнев на Му и Фредо.
— Дон почти отошел от дел, — сказал он. — Семейное дело веду сейчас я. И я снял Тома с должности консильори. Он будет теперь моим адвокатом здесь, в Лас-Вегасе. Через несколько месяцев он переберется сюда с семьей и займется юридической стороной вопроса. Так что если хотите что-то сказать, говорите теперь.
Никто не ответил. Майкл заговорил официальным тоном.
— Фредо, ты мой старший брат, и я тебя уважаю. Но впредь никогда не выступай против семьи. На этот раз я ничего не скажу дону. — Он повернулся к Грину. — Не оскорбляй людей, которые пытаются помочь тебе. Лучше используй свою энергию, чтобы понять, почему казино терпит убытки. Семейство Корлеоне вложило сюда большие деньги, а доходов пока не видно. Но я пришел сюда не за тем, чтобы упрекать тебя. Я протягиваю тебе руку помощи. Если ты предпочитаешь плюнуть мне в руку, дело твое. Больше мне нечего сказать.
Он ни разу не поднял голос, но слова его подействовали отрезвляюще на Грина и Фредо.
Майкл внимательно посмотрел на них и отошел от стола, давая понять, что аудиенция окончена. Хаген открыл дверь. Грин и Фредо вышли, не попрощавшись.
Назавтра Му Грин послал к Майклу человека с сообщением: он не продаст свою долю ни за какую цену. Принес сообщение Фредо. Майкл пожал плечами и сказал брату:
— Перед возвращением в Нью-Йорк я хочу повидать Нино.
В номере Нино они застали Джонни Фонтена, который сидел на диване и закусывал. Джул стоял за ширмой и обследовал Нино. Наконец, ширма раздвинулась.
Вид Нино потряс Майкла. Человек явно разлагается. Глаза отупели, рот все время открыт, мышцы лица расслаблены. Майкл присел на кровать и сказал:
— Нино, как я рад с тобой встретиться! Дон постоянно спрашивает о тебе.
Нино улыбнулся, это была его старая улыбка.
— Передай ему, что я скоро умру. Скажи ему, что развлечения опаснее оливкового масла.
— Ты будешь о'кэй, — сказал Майкл. — Если семейство в состоянии тебе чем-нибудь помочь, ты только скажи.
Нино отрицательно покачал головой.
— Мне помочь нельзя ничем, — сказал он. — Ничем.
Майкл поговорил с ним еще несколько минут, а потом ушел. Фредо проводил его в аэропорт, но по просьбе Майкла не стал дожидаться взлета самолета. Поднимаясь по трапу, Майкл повернулся к Нери и спросил:
— Ну, ты его хорошенько разглядел?
Нери постучал себе по лбу.
— Му Грин сфотографирован у меня здесь, — сказал он.
28
На обратном пути в Нью-Йорк Майкл Корлеоне безрезультатно пытался уснуть. Приближался наиболее опасный в его жизни период, период, чреватый, пожалуй, даже катастрофой. Все было готово, приняты все меры предосторожности. Дополнительная отсрочка невозможна. На прошлой неделе дон официально объявил своим капорегимес и наиболее близким друзьям, что он полностью отходит от дел, и Майкл понял: отец дает ему понять, что время настало.
Три года прошло, как он вернулся домой, и два года — как женился на Кей. Все это время ушло на изучение семейного дела. Его поразили богатство и мощь семейства Корлеоне. Оно ведало целыми домами, отведенными под учреждения, в самом сердце Нью-Йорка. Оно было компаньоном в двух биржевых компаниях Уолл-стрита, в части банков Лонг-Айленда и в нескольких фирмах по изготовлению готовой одежды. И впридачу ко всему этому — незаконная деятельность в области игр.
Изучая старые дела, Майкл узнал, что сразу после войны семейство получило «налог за защиту» от группы, занимавшейся подделкой пластинок. Группа изготовляла и продавала пластинки известнейших певцов, и делала это так искусно, что никогда не попадалась. Разумеется, эти пластинки не приносили певцам и официальным фирмам грамзаписи ни цента дохода. Майкл Корлеоне обратил внимание на то, что Джонни Фонтена, пользовавшийся в те времена большой популярностью, потерпел на этом деле колоссальные убытки.
Майкл спросил Хагена, как это дон допустил, чтобы надували его крестника. Хаген пожал плечами. Бизнес есть бизнес. Кроме того, дон потерял уважение к Джонни, когда тот развелся с женой, чтобы жениться на Маргот Аштон. Эта история очень не понравилась дону.
— Как же случилось, что эти парни прекратили свою деятельность? — спросил Майкл. — Полиция добралась до них?
Хаген отрицательно покачал головой.
— Дон снял свою защиту. Это случилось сразу после свадьбы Конни.
В дальнейшем Майкл часто сталкивался с подобными ситуациями. Дон помогал тем, кто попадался в им же самим расставленные сети. Это было естественным совмещением добра и зла.
Свадьба Майкла и Кей была очень тихой, и присутствовали на ней только члены ее семьи и несколько наиболее близких подруг. После свадьбы они перебрались в один из домов на аллее в Лонг-Биче. Кей быстро нашла общий язык с родителями Майкла и другими обитателями аллеи. Она, разумеется, сразу забеременела.
Кей встречала Майкла в аэропорту: она всегда радовалась его возвращению из далекой поездки. Он тоже всегда был рад ее видеть. Но не теперь. Конец этой поездки означает начало миссии, к которой его готовили более трех лет. Дон ждет его. Капорегимес ждут его. И он, Майкл Корлеоне, должен будет отдавать приказы и принимать решения, которые определят его судьбу и судьбу всей семьи.
Каждое утро, вставая накормить ребенка, Кей видела, как мама Корлеоне садится в автомобиль, уезжает с аллеи и через час возвращается. Кей вскоре стало известно, что ее свекровь ходит каждое утро в церковь. На обратном пути старуха часто задерживалась, чтобы выпить кофе и наведаться к своему внуку.
Мама Корлеоне часто спрашивала, почему Кей не хочет перейти в католичество. При этом она игнорировала тот факт, что ребенок Кей уже крещен по протестантскому обычаю. Кей, в свою очередь, спрашивала старуху, почему та ходит каждый день в церковь, обязательно ли это для всех католиков.
— Нет, нет, — отвечала старуха, — некоторые ходят в храм только на Пасху и Рождество. Ты будешь ходить, когда тебе захочется.
Кей засмеялась.
— Так отчего же вы ходите каждое утро?
— Я хожу для своего мужа, — ответила мама Корлеоне. Она показала пальцем на пол. — Чтобы он не спускался туда, вниз. — Она остановилась и вздохнула. — Я молюсь, чтобы его душа взлетела туда, — сказала она и подняла руку к небу.
Эти слова были произнесены как бы в шутку и, как всегда в отсутствии мужа, в них сквозило легкое неуважение к великому дону.