Крестный папа
Шрифт:
Эмоции, поднявшиеся со дна души, чуть было не захлестнули ее, но осели где-то на уровне гортани, и этот ком помешал ей сказать в ответ хотя бы элементарные слова благодарности. Все, на что она была способна в тот момент, так это подойти к своему начальнику и поцеловать его в щеку в знак признательности. Тот жутко засмущался, сразу начал прощаться и менее чем через сутки обругал ее по телефону за отсутствие на рабочем месте.
— Сегодняшний день у тебя прогул! Завтра, чтобы была на месте! Все!!!
Когда наступило завтра, Лариса выгнала из «ракушки», стоявшей позади дома, недавно приобретенную латаную-перелатаную
Тот день начался для нее не совсем удачно. Перво-наперво что-то случилось с машиной — мотор не заводился, несмотря на все ее усилия. Сколько она ни лазила под капот, сколько ни теребила ворох проводков, пытаясь отыскать виновника, у нее ничего не получилось. Затем какой-то умник в троллейбусе попытался стянуть у нее кошелек. Попытка его не увенчалась успехом, но результат все равно оказался плачевным. Любимая кожаная сумка была располосована тонко отточенным предметом и ремонту явно не подлежала. Далее, притащившись на работу с часовым опозданием, она обнаружила весь свой коллектив у ступенек здания. На все ее вопросы они с радостным смехом отвечали, что администрация решила позволить своим работникам посвятить сегодняшний день предпраздничным хлопотам. Коллеги шутили, хохмили, тормошили ее, совершенно отказываясь понимать, что ей все это ни к чему. У нее не будет никаких хлопот, потому что не будет и праздника…
Ну а зайдя в собственный подъезд, она вновь обнаружила полное отсутствие освещения.
— Да чтоб вас всех! — прорычала она приглушенно и, прижимая к груди изувеченную сумочку, побрела наверх.
Остановившись у своей двери, Лариса никак не могла найти ключ в сумке. Она совсем уже было расстроилась, кляня во всем неудачливого грабителя, и тут ключ наконец скользнул к ней в руку из-под прорези подкладки.
Она нащупала замочную скважину, вставила туда ключ и дважды его повернула. Но в тот момент, когда дверь уже была готова вот-вот распахнуться, у нее над ухом прозвучало:
— Открывай дверь… Только тихо… И не нужно дергаться…
Да уж! Останешься тут спокойной! Картинки недавнего кошмара молниеносно замелькали в мозгу, отматывая назад время.
— Что тебе нужно?! — выпалила она и, толкнув дверь своей квартиры, вбежала в прихожую. — Убирайся!!!
Может быть, на кого-то и подействовал бы ее тон, может, кто-то и поостерегся бы выйти, но только не этот нагло ухмыляющийся и прячущий свою плутоватую физиономию за букетом мерзавец. Он по-хозяйски ввалился за ней следом. Аккуратно обчистил от снега ботинки. Снял пальто и только потом, широко разведя руки в стороны, пробормотал:
— Ну здравствуй, любовь моя!!!
— Ты сошел с ума?! — на всякий случай поинтересовалась она. В конце концов виделись давно. Мало ли что могло с ним произойти за это время. — Помощь врача не нужна?!
— Нет, — совершенно серьезно ответил он и промаршировал мимо нее в комнату. — О, у тебя тут все изменилось… Что же, не могу не признать: дизайнерское мастерство тебе не чуждо.
— Что-нибудь еще?
— То есть? — ответил он вопросом на вопрос.
— Что-нибудь тебя еще интересует, кроме моей профессиональной пригодности?
Ларисе хотелось
— Так что тебе еще нужно? — постаралась стряхнуть с себя наваждение Лариса.
— А тебе непонятно?
Такими глазами может смотреть ребенок на свою мать, недоумевая по поводу ее непонимания. Ну, наконец, любящий мужчина на возлюбленную, желая поколебать ее неприступность. Ну уж никак не Игорь. Он, чье жизненное кредо — завоевывать и коллекционировать трофеи (во всяком случае, ей так думалось), не может смотреть на нее подобным образом. Все это игра, фальшь, не более того.
— Нет, непонятно, — взяв себя в руки, совершенно спокойно парировала Лариса. — Нам не о чем больше говорить. И тебе лучше уйти…
— Ты знаешь, — он вальяжно развалился на ее тахте и задумчиво пробормотал скороговоркой. — Именно такие слова постоянно выкрикивают героини дешевых мыльных опер.
— Да?!
— Да. И, как правило, они говорят не то, что думают. Сдается мне, что нечто подобное ты сейчас пытаешься разыграть передо мной. Можно узнать, зачем тебе это нужно?
— Хочу покоя…
— Разве покой не был тебе дарован в течение всех этих месяцев? Разве не для того, чтобы избавиться от него, ты кинулась в работу, закопавшись в ней по самые брови? Разве не хотелось бы тебе в эту новогоднюю ночь не быть одной? Имей смелость признаться самой себе, что ты ужасно рада меня видеть! Что, услышав мой голос, едва не кинулась мне на шею… Что, наконец, я — твоя судьба! Что не напрасно в тот день я очутился у твоего порога, что это было знамение свыше! Будь ты женщиной, наконец! Женщиной, а не машиной!
Страсти в его словах хватило бы на трех Ромео. Правдивости в глазах было и того больше. А может быть, он не врет?! Может, все так и есть?! Лариса заметалась в поисках ответа, но ничего вразумительного произнести не могла. А Игорь ждал. Она несколько раз недоуменно пожала плечами, покачала головой из стороны в сторону и почти жалобно произнесла:
— Я… не знаю, что сказать тебе…
— Скажи правду! — потребовал он. — Ты хочешь, чтобы я ушел?!
Ох, господи! Вот это испытание! Конечно же, нет! Конечно же, она хочет, чтобы он остался! Эти стены… Пусть они и родные, но от этого не менее пустые и холодные. Эти вечера, пусть и заполненные работой, но тем не менее бессмысленные и никчемные. Все бежит мимо, мимо, мимо нее. Вся жизнь. Все…
Но разве скажешь об этом прямо?! Разве сложишь доспехи к ногам человека, которого усиленно уговаривала себя считать врагом?!
— Ну?! — вновь призвал он ее к ответу.
— Нет…
Сказала еле слышно, даже изумилась, что сама расслышала свой шелест. Казалось, даже губ не разомкнула, выталкивая это признание из себя, но Игорь услышал. Он победоносно рассмеялся, запрокинув голову кверху, и громко крикнул:
— Умница! Ты очень смелая, Лариска! Ты очень, очень смелая!!! И мне кажется, что я буду любить тебя вечно!