Крёстный сын
Шрифт:
– - Не стану оправдываться: что было, то было.
– - И тебе не хочется сейчас присоединиться к друзьям? Можно ведь и втроем одновременно...
– - Нет, не хочется. Все это я уже пробовал, и никогда мне не было так хорошо, как с тобой.
– - Врешь.
– - Не вру. Никогда тебе не врал и не собираюсь начинать.
– -
– - Шутишь?
– - он приподнялся на локте и с удивлением взглянул ей в лицо.
– - Нет, не шучу. Хочу знать, что испытывал ты, и хочу, чтобы ты ощутил мои теперешние чувства.
Ее голос был на удивление холодным. Ему показалось, будто душу начинает резать на куски сверкающее ледяное лезвие, отточенное до невероятной остроты.
– - Ты меня не любишь...
– - вполголоса проговорил он.
– - Не люблю, и ты давно это знаешь.
Лезвие сделало еще несколько глубоких разрезов. Филип сел на край кровати спиной к девушке и обхватил руками голову.
– - Не представляешь, что я сейчас испытываю.
– - Не представляю. Объясни.
– - Я правда тебя люблю, на все ради тебя готов, а ты не только хладнокровно заявляешь, что не любишь меня, но теперь еще и хочешь других.
– - Я только хочу, а ты их имел. Сотнями.
– - Да, но теперь я только твой! И навсегда таким останусь. А ты досталась мне девственницей, а теперь хочешь стать шлюхой.
Ив чувствовала себя отвратительно. Ей было дурно от ревности. Она хотела сделать ему больно еще и еще раз, но в то же время все больше жалела его, видя, что ее усилия приносят плоды. Хотелось остановиться, обнять и успокоить его, но она не могла заставить себя сделать это. В то же время ее раздирало желание ранить его еще сильнее, причем она чувствовала: причиненная ему боль мучительно отдается в ее душе.
– - Если хочешь, иди. Развлекайся, -- не дождавшись ответа, вздохнул Филип.
– - Как хочешь. С кем хочешь.
– - Правда? Ты мне разрешаешь?
– - ее тон был на удивление деловым.
– - Но после этого ты ко мне не притронешься?
– - Куда я денусь? Не желаю больше по девкам ходить. Пробовал -- не вышло. Иди, не тяни, пока я не передумал. Только ребятам ничего не говори, мне и так хватает позора.
Девушка не двигалась с места, по-прежнему не в силах преодолеть внутренний разлад. Наконец, чтобы хоть как-то выплеснуть душившие ее отвратительные эмоции, она изо всех сил заколотила кулаками по постели.
– - Не могу так! Не знаю, что со мной! Ненавижу тебя и не могу без тебя, готова убить тебя и умереть за тебя! Это невыносимо, невыносимо!
– - выпалила она горячечным шепотом.
Филип быстро повернулся к ней, схватил, прижал к себе.
– - Успокойся, не говори ничего, выкинь все из головы! Теперь я знаю.
Она напряглась, отстранилась и стала колотить его в грудь кулаками.
– - Что ты знаешь? Что? Что?
Каждый вопрос сопровождался ударом.
– - Ну, избей меня, наставь синяков, давай, можешь по лицу, не стесняйся, -- засмеялся он.
Она перестала колотить его и, обессиленная, заплакала злыми слезами, уронив голову.
– - Энджи, девочка моя, -- он поцеловал ее в макушку.
– - Никуда ты от меня не денешься, также как и я от тебя. Успокойся и забудь обо всех моих женщинах. Я сам давно уже их забыл, после первой же ночи с тобой.
Она, наконец, почувствовала, как бессильная злоба уходит, отпускает ее, и прижалась к Филипу, стала лихорадочно покрывать поцелуями его грудь, плечи, лицо.
– - Я скажу тебе, ты давно хочешь это услышать... А я теперь понимаю, что действительно это чувствую, но, Боже мой, какое это ужасное чувство! Я его ненавижу, ненавижу, но... я люблю тебя!
– - и она разрыдалась еще сильнее.
Он прижал девушку к себе, теперь уже абсолютно счастливый, и прошептал ей на ухо:
– - Могла не говорить, теперь я и сам все понял.
Утром Шон и Кайл, необычайно довольные, сидели на кухне и смаковали подробности прошедшей ночи. Дверь открылась, в обнимку вошли Филип с Ив. Гвардейцы в изумлении уставились на них.
– - Что это с вами?
– - полюбопытствовал Шон.
– - А что?
– - расплылся в улыбке Филип.
– - Вы просто сияете! Натурально, по-настоящему, -- хмыкнул Кайл.
– - Скажи им, если хочешь, -- хихикнула Ив.
– - Энджи ночью призналась мне в любви, -- еще солнечнее заулыбался Филип.
Шон и Кайл с недоумением переглянулись и уставились на них как на сумасшедших.
– - Ну, наконец-то!
– - пробормотал Кайл, качая головой.
– - Вняла голосу разума. А ведь я почти полтора года назад заметил, что ее высочество втрескалась.