Крестоносцы
Шрифт:
– Вот теперь, садись, отдыхай, – похвалили его старики и усадили между собой на пол.
Так началась эта каждодневная учеба, переходящая из вопросов к ответу и от ответа к новому вопросу.
Много дней и ночей потребовалось для этого первостепенного образования юного наследника, явившихся в мир людской боговержцев.
Но в тот день было еще одно событие, о котором нельзя не упомянуть.
В тот день мальчик был наречен именем, опосля которое дало ему славу быть изнуренным и убиенным. И в имя его входила святость науки и окуналась высшая степень познаний тех, кто прежде узрел эту Землю и окропил ее своей святостью.
Купель
Затем старец усадил меньшего на небольшую возвышенность и окрестил его именем, сказавшимся Иисус. После чего мальчик был окутан в одежды и снова обронен в воду купели, но не в подогретую, а в холодную и чистую. После этого, его вновь раздели и окрестили вторично, а затем и в третий раз.
Иосиф промолвил после этого:
– Я нарекаю тебя именем Иисуса Христа и даю тебе силу божью, уподобанную всеми во веки веков и доверяю тебе вскрыть свою тайну народу своему. Не позабудь, не посрами, не богохульствуй, не наследи, не искорежь, не ублажь и не заколи рядом идущего.
Это опознание веры твоей, сверху идущей и вниз распространяющейся. Вместе со всем даю тебе ключ от неба высокого.
Смотри на него и помни всегда. Ты агнец божий, ибо им порожден, а матерью вскормлен.
Памятуй об этом и ни о чем не проси отца своего, ибо он там, на небе, а ты на земле. Твой рост, твоя сила в твоем усмирении. Облачись в рясы свои и успокой души других иноверцев.
Я же вместе с этим отступаю и даю место Салефу – учителю твоему и основному провидцу.
Иосиф отступил в сторону, а его место занял Салеф, который сказал:
– Сын наш, Иисус. Возвожу тебя в ранг божий и облачаю рясы твои на тебя же, – с этими словами он одел на него одежду, – слушайся и подчиняйся, учись и надейся. Знай, что не превзойден тот, кто не умен в действе каком, а умен в другом – в способе его оглашения. И поверь себе, и поверь людям, и не дай соприкоснуться лжи твоих агнецких устов. Это люд может к этому прибечь, но боги не могут. Их удел творить добро, не искаженное телом и упряжи злого отчаяния. Нарекаю тебя именем твоего отца и даю тебе славу всевышнюю, что сотворит мир на Земле и образует для оных сущий ад. Успокой душу свою, усопшую в лете и окрести вокруг имя свое, повядшее в горести, лжи и упреке. Живи и не падай. Умолкай, но кричи. Полыхай, но не всгори. Даю тебе степень божью и упрощаю тревожность души твоей смертью окаянной подступи влажного лета. Слушай и запоминай. Ты умрешь в лето тридцать третьего года сызнова. И будет горе твое жестоко и будешь оскорблен пламенем солнца. И люд будет рад твоей злостной управе. Отдай ему все эти грехи и оставь на земле учеников, дабы взошло семя нового роста и не уповай на милость господню отца своего. Будет больно – терпи. Будет жалко – не плачь. Станет жутко – взмолись, но не падай на колени грядуще. Имя сердца твого – не ублажь. Имя души твоей – доброта. Имя тела твого – Иисус. Грядуще – да, ниспошлет волю свою. Падет на землю звезда и укажет всем путь к новому окроплению душ, освященных тобою. Да, хранится имя твое в устах благих, и да, ниспошлется воля сия в сокровение ночи. Аминь, аминь, аминь.
После речи Салеф окропил еще раз мальчика, а затем все они вместе, взявшись за руки, вышли наружу.
Стояла ночь, и темнота окружала их белые верхние одеяния. Подлетела птица и села мальчику на плечо.
Это была голубка, прилетевшая на свет от их самих и узревшая в них солнечное тепло и сияние.
Они встали к луне и подняли вверх руки.
Прозвучали слова, касающиеся только них.
После чего они вернулись обратно, забрав с собой и птицу.
Войдя же внутрь, Иосиф сказал:
– Теперь, ты бог и ты на земле своей. Твори чудеса и твори добро людям, но сначала возложи дань этой птице. Она – это добро, улетевшее куда-то и уцелевшее от зла. Сотвори так, чтобы птица эта разошлась по всему свету и унаследовала себе подобных.
– Сотворю так, – ответил мальчик, прижимая к себе голубку.
– Сделай так, чтобы люди не измывались над нею и над самими собой.
– Сделаю, – твердо отвечал мальчик.
– Упрости себя до благого и пройди землю всю от брега до брега и не боись утратить себя, ради блага верного. Искренен тот – кто исповедален перед тобою. Но побойся хулы лживой из уст всякого, уподобящегося самому себе. Береги себя ради дела великого и отдай себя ради блага всех.
– Сделаю это, – ответил Иисус.
– И сотвори душу свою в виде благого образа привселюдно и всеутопающе. Дай людям веру в воскрешение и уподобь их себе же.
– Сотворю, – отозвался мальчик.
На этом весь обряд посвящения был окончен, и они, выйдя из купели, пошли в дом, где достали свечи и произнесли первую молитву.
– Отче наш, иже еси на небеси…
Закончив ее и помолившись по обряду, указанному старцами, они легли спать.
А на утро все сталось, как и всегда, только день этот начинался с необычно ранней молитвы и произношения благоверных слов.
Так началась учеба Христа, нареченного Иисусом, длившаяся более трех с половиной лет.
Чего только не приходилось терпеть юному человеку от своих наставников.
Бросали его среди гулкой ночи где-нибудь в стороне от дома и заставляли искать их. Обучали, как нужно общаться с природой. Как суметь поговорить с любым животным и заставить его отойти, если надо.
Учили вере в себя, заставляя сидеть долго под водой и мерзнуть в холодной пустыне от холода.
Учили смотреть на звезды и понимать их. Учили искать путь темной ночью или ярким днем с завязанными глазами и связанными позади руками.
Учили его письму и стихотворному делу. Заставляли лепить горшки и обжигать их, мести пол и печь себе лепешки, сооружать дома и расторгать их по необходимости.
Но пуще всего изучал он одну науку – науку любить, понимать и творить. И уже тогда молодой Иисус понял, что творить чудеса – не просто поднимать руки к верху, прося у своего отца помощи.
Это больше, чем даже самосотворенное.
Он видел, как падали от его рук, словно завороженные звери и птицы. Он наблюдал, как от его взгляда уходили подальше все, кто хотел бы им прокормиться.
Он замечал, как тряслись руки от холода и голода, и как они не хотели долго работать после длительного пребывания в связанном положении. И Иисусу уже не казались эти чудеса чудесами.
Он становился взрослее, мудрее и начинал понимать, что чудо – это постоянная работа над собой и огромная воля в ее достижении.
Наверное, только здравость ума позволяла ему пережить эти испытания, обустроенные его учителями, и глубокая вера в свою осознанную деятельность на земле в стране своих предков, уходящих корнями далеко в ее глубину.