Крестоносцы
Шрифт:
Прихватив самострел, они сели на коней и поехали на те самые Мочидолы, которые должны были пойти в приданое Ягенке, а затем свернули к лесу; оставив под лесом коней на попечении конюха, они пошли дальше пешком, так как через заросли и болота трудно было проехать верхом. По дороге Ягенка показала Збышку за широким, поросшим осокою лугом синюю полосу леса и сказала:
— Это лес Чтана из Рогова.
— Того, который хочет взять тебя в жены?
Она засмеялась:
— Взял бы, кабы далась!
— Тебе легко оборониться, возьми только Вилька на подмогу,
— Едучи на войну, батюшка им так сказал: «Передеретесь, так на глаза мне не показывайтесь». Что им было делать? В Згожелицах они друг на дружку рычат, а потом в Кшесне пьют вместе в корчме, покуда под лавку не свалятся.
— Дураки!
— Почему же?
— Да покуда Зыха не было дома, надо было не тому, так другому дураку напасть на Згожелицы, да и взять тебя силком. Ну что бы Зых мог поделать, кабы, воротившись с войны, да нашел тебя с младенцем на руках?
Голубые глаза Ягенки так и засверкали:
— Думаешь, я бы далась? Да что, в Згожелицах людей нету, а я не могу схватиться за рогатину или самострел? Пускай бы сунулись! Я любого прогнала бы домой да еще набег учинила на Рогов или Бжозовую. Батюшка знал, что может спокойно идти на войну.
При этих словах Ягенка так нахмурила свои красивые брови и стала так грозно потрясать самострелом, что Збышко рассмеялся и сказал:
— Тебе не девушкой быть, а рыцарем.
Успокоившись, она ответила:
— Чтан берег меня от Вилька, а Вильк от Чтана. Да и аббат меня охранял, ну а с аббатом лучше никому не ссориться…
— Эва! — ответил Збышко. — Все тут у вас боятся аббата! А я вот, по чести скажу, не побоялся бы ни аббата, ни Зыха, ни згожелицких мужиков, ни тебя, клянусь Георгием Победоносцем, не побоялся бы, взял бы силком — и конец…
Ягенка стала как вкопанная и, подняв на Збышка глаза, спросила каким-то странным голосом, протяжно и мягко:
— Взял бы?..
Губы у нее раскрылись, и, зардевшись, словно зорька, она ждала ответа.
Но он, видно, думал только про то, что сделал бы на месте Чтана или Вилька, и через минуту, тряхнув золотыми кудрями, продолжал:
— И чего девке с хлопцами воевать, коли ей надобно замуж? Третий жених не случится, так придется из них выбирать, что ж поделаешь?
— Не говори мне этого, — печально сказала девушка.
— А что? Давно я тут не бывал, не знаю, есть ли кто в округе, кто мог бы прийтись тебе по нраву?..
— Ах! — уронила Ягенка. — Перестань!
В молчании пошли они дальше, продираясь сквозь заросли, особенно густые здесь оттого, что кусты и деревья были сплошь увиты диким хмелем. Збышко шел впереди, разрывая зеленые плети хмеля, ломая местами ветви, а Ягенка, как некая богиня охоты, следовала за ним с самострелом за плечами.
— За этой чащей, — сказала она, — будет глубокая речка, но я знаю брод.
— У меня сапоги выше колен, небось пройдем, ног не замочим, — ответил Збышко.
Вскоре они вышли к речке. Ягенка, которая хорошо знала мочидольские леса, легко нашла брод; однако оказалось, что вода от дождей поднялась и речушка стала довольно глубокой. Збышко, не спрашиваясь, взял девушку на руки.
— Да я бы и так перешла, — возразила Ягенка.
— Держись за шею! — велел Збышко.
И медленно стал переходить разлившуюся речку, пробуя всякий раз ногой грунт, чтобы не попасть на глубокое место, а девушка, как и велел ей юноша, все прижималась к нему; когда уже было недалеко до берега, она сказала:
— Збышко?
— Что тебе?
— Не пойду я ни за Чтана, ни за Вилька…
Он вынес ее на берег, осторожно опустил на прибрежную гальку и сказал с легким волнением:
— Дай Бог тебе жениха самого что ни на есть лучшего! Обижаться ему не придется.
До Одстаянного озерца было уже недалеко. Впереди шла теперь Ягенка; изредка оборачиваясь, она прижимала пальцы к губам, приказывая Збышку хранить молчание. Они шли по мокрой низине, пробираясь сквозь заросли лоз и сивого тальника. Справа до них долетал птичий гомон, что очень удивило Збышка, так как уже наступила пора отлета.
— Там болото не замерзает, — прошептала Ягенка, — вот утки на нем и зимуют, да и в озерце вода замерзает только в сильные морозы, и то у самого берега. Глянь, как оно дымится…
Збышко поглядел сквозь кусты лозняка и увидел густой туман: это и было Одстаянное озерцо.
Ягенка опять прижала палец к губам, и через минуту они были у цели. Девушка первая крадучись взобралась на толстую старую иву, низко склонившуюся над водой. Збышко последовал за нею; некоторое время они, ничего не видя в тумане, тихо лежали, слушая лишь жалобный крик чибисов и чаек над головами. Но вот потянул ветерок, зашелестел в лозах и желтеющей листве ив, и глазам охотников открылась в низине гладь озерца, которую рябил ветер.
— Не видно? — прошептал Збышко.
— Не видно. Тише!..
Через минуту ветер умолк, и воцарилась глубокая тишина. Но вот на зеркале озерца затемнела одна голова, другая, затем поближе к охотникам спустился к реке крупный бобер со свежесорванной веткой в пасти и поплыл между цветами калужницы и ряской, поднимая вверх морду и толкая ветку вперед. Збышко, который лежал на дереве пониже Ягенки, увидел вдруг, как осторожно шевельнулись у девушки локти и наклонилась вперед голова, — Ягенка, видно, целилась в зверя, который, не подозревая о грозящей ему опасности, плыл к чистой глади озерца на расстоянии не больше половины полета стрелы.
Но вот зажужжала тетива самострела и одновременно раздался голос Ягенки:
— Готово! Готово!..
Збышко в один миг взобрался повыше и сквозь ветви поглядел на гладь озерца: бобер то погружался в воду, то всплывал на поверхность, перекувыркиваясь при этом и показывая более светлое, чем спинка, брюшко.
— Здорово попала! Сейчас ему конец! — сказала Ягенка.
Она отгадала, движения бобра становились все слабей, еще немного — и он всплыл на поверхность кверху брюхом.
— Я пойду за ним, — сказал Збышко.