Крестоносец: Железная Земля

Астахов Андрей Львович

– Да, немного, - солгал я.
– Очень хочу попробовать твой суп.

– Миледи, милорд!
– Назария уже был тут как тут.
– Какое вино прикажете подать?

– Красное, - распорядилась Домино.
– И принесите воды для умывания.

– Слушаюсь.

– Ты даже не поцеловал меня, когда вошел, - сказала Домино, когда мы остались одни.
– Ты не такой сегодня.

– Я... не хотел тебе говорить, но... Вобщем, я использовал хрономагию. Хотел посмотреть, что нас ждет.

– И что же?

– Война. Большая война.

– Об этом все знают. Но ведь ты не это хотел мне сказать?

– Конечно.
–

Я обнял ее, поцеловал.
– Я люблю тебя. И мы будем вместе. И плевать на эту войну. Она не помешает нам быть счастливыми.

– Садись за стол.

Наверное, мои чувства предельно обострились после пережитого видения, но наш с Домино ужин запомнился во всех мелочах. Милое лицо моей принцессы, освещенное золотистым светом двух свечей, ее немного встревоженный взгляд, блики в начищенной до зеркального состояния серебряной посуде, душистое и немного терпкое вино, вкус морепродуктов - все это сложилось в незабываемую картину. После второго бокала вина и тарелки супа я почувствовал, что мучивший меня озноб прошел, я настроился на вполне оптимистический лад, и данное мне при помощи хрономагии откровение воспринималось как нелепый и бессвязный кошмар. Мне даже не хотелось думать, что за этим чудесным ужином, возможно, последуют какие-нибудь неприятные события; больше всего в те минуты мне хотелось навсегда остановить время, сделать так, чтобы наша идиллия никогда не кончалась. Домино угадала моя мысли.

– Я готова жить так каждый день, каждую минуту, - сказала она.
– Как мало нужно для счастья!

– Мне нужна только ты, - произнес я.

Она улыбнулась.

– Это судьба, что мы с тобой встретились, - продолжал я, попивая вино.
– Представь, я бы оказался в этом мире один, без тебя. Я бы погиб от тоски и горя.

– Ты не попал бы в Пакс, если бы не я, - возразила Домино.
– Чудесно провел бы с друзьями время в Долине Хоббитов, отдохнул и вернулся домой.

– И жил бы остаток жизни без тебя. Нет, спасибо.

– Иногда мне кажется, что ты меня идеализируешь, Эвальд.

– Я люблю тебя. И буду любить всегда. Это же так просто.

– Моя жизнь тоже могла бы сложиться по-другому, - сказала Домино, хмуря брови.
– Я могла бы стать рабыней магистров. Все к тому и шло. Нельзя бегать вечно от судьбы.

– Это не судьба. Это зло, которое вообразило, что имеет власть над тобой.

– Зло никуда не делось. Просто сейчас я от него немного дальше, и я у меня есть защитник, - она вновь улыбнулась.
– Мой рыцарь.

– Я не рыцарь. В моем мире я был обычным парнем. Это сэр Роберт...

– Мы сами не знаем, на что можем быть способны, - перебила меня Домино.
– Я мечтаю только о том, чтобы ты не разочаровался во мне.

– Знаешь, ты иногда такую чушь говоришь!
– разозлился я.
– Вот прямо глупости!

– Ты так мило сердишься! Прости. Сколько у нас еще времени?

– Вся ночь наша.

– Ты не понял. Нам надо ехать в императорский лагерь.

– Император подождет денька два-три. Тебе надо отдохнуть. И я хочу побыть с тобой. Чтобы никаких дел, поручений, никакой обязаловки и неожиданных заданий - только ты и я.

– Наверное, нам надо спешить, милый.

– Спешить? Это еще почему?

– Потому что мы можем опоздать, - Домино встала из-за стола, прошлась по комнате. Я понял, что она волнуется.

– Никуда мы не опоздаем, - беззаботно заявил я, налив

в кубки еще вина.
– Начало похода объявлено на месяц эйле, так что император пробудет в Роздоле еще две недели. Помнишь, сколько мы с сэром Робертом ехали из Роздоля в Ростиан? Дней десять, кажется. Так что пара дней у нас по-любому есть.
– Я встал, подошел к ней и обнял, зарывшись лицом в ее волосы.
– Неужели ты думаешь, что я не воспользуюсь такой счастливой возможностью?

– Я счастлива, что у меня есть ты, Эвальд.

– Я люблю тебя, душа моя.

– И я тоже. Как здесь тихо, спокойно! Совсем непохоже на то, что вот-вот разразится война.

– Домино, ты ругаешь меня, если я начинаю говорить о чем-нибудь плохом. И сама же переходишь на такую нехорошую тему.

– Да, конечно. Просто я немного волнуюсь.

– Позволь, я помогу тебе расслабиться, - я начал целовать ее, но Домино неожиданно отстранилась от меня.

– Я все-таки думаю, что нам не следует откладывать поездку, - сказала она.

– Черт, далась тебе эта поездка! И почему мы все время говорим о ней в такой замечательный вечер?

– Не знаю, - Домино улыбалась, но глаза ее наполнились светлой грустью. Моя память сразу определила, когда я видел такое же выражение в глазах. В детстве. В моей полузабытом раннем детстве. Мне было лет пять или шесть. Я сидел за столом, а моя бабушка укладывала на фарфоровое блюдо чудесные, только что испеченные пирожки с картошкой, грибами и мясом. Я уплетал их один за другим и был счастлив. И еще, я тогда не знал, что у бабушки больное сердце, и очень скоро она уйдет от нас.

– "Бабушка, а ты всегда будешь печь мне пирожки?"

– "Всегда".

– "А почему ты так тяжело дышишь?"

– "Просто так.
– Глаза бабушка наполнила та самая светлая, какая-то небесная грусть.
– Кушай, солнышко, кушай."

– Ты все знаешь, Домино.
– Я взял ее за плечи, посмотрел в глаза.
– Почему мы должны спешить?

– Потому что нам нельзя опоздать, любимый, - ответила Домино, и будто тень упала на ее лицо.
– Потому что император скоро умрет.

<