Крестовый поход
Шрифт:
Та кивнула, взяла несколько поленьев, бросила в очаг.
– Ну, слава Богу, хоть какая-то польза! Тогда остальные – спать.
Вскоре Манджуша осталась одна. Она добавила в огонь еще несколько поленьев и села перед пламенем, поджав под себя ноги и открыв ладони небу. Сделала глубокий вдох и отверзла душу, что есть силы умоляя веселого Ганешу вразумить ее, как выжить в этом мире безумия, где ремесленник из касты шудр добровольно унижается до женской работы с очагом, а потом нежданно садится за один стол с властительницей людей и земель – и никто не карает его беспощадной рукой закона; где высшая каста ест мясо и прикасается к трапезе, приготовленной, или, вернее – оскверненной руками слуг, руками шудр и неприкасаемых. В месте, где рабы смешивают
Лучше бы отец продал ее в проститутки ваддарам [9] ! Они осквернили бы только тело, но карма очистилась бы искуплением и завершилась более счастливым воплощением. В этой же бездне порока она обречена потерять всякую надежду на будущее.
Федька появился только под утро, в изрядном подпитии, но чистый. Скорее всего потому, что среди льда и снега выпачкаться было просто негде – судя по намокшему во многих местах кафтану, ночью он где-то повалялся.
9
Ваддары – каста бродячих землекопов.
– Боя-а-арин, – оглядев его, презрительно протянула княгиня. – Ладно, коли пришел, возьми человек десять дружков своих для солидности и к Кубенскому городку сходи. Скажи страже тамошней, что князь Егорий Заозерский с супругой, в княжество Галицкое проезжая, князя Дмитрия Васильевича с супругой к обеду приглашают.
Паренек молчал, и вместо него заговорила Милана:
– Исполнит все в точности, матушка! – Девка за руку уволокла миленка из юрты.
– Что там? – спросил из-за занавеси залежавшийся в постели Егор.
– Твоя дружина пьет, атаман. Токмо рази это новость?
– Так мы хоть и в походе, Леночка, да все же не в ратном. «Боевые» я им не плачу, посему и дисциплины требовать не вправе. Мы вроде как на прогулке, получается. Иди лучше ко мне! Одному холодно.
– Да ведь только что согревала!
– Не помню такого. Холодно!
– Экий ты ненасытный! Опять из-за тебя платье снимать… – пробурчала княгиня, однако на губах ее появилась довольная улыбка.
Три перехода, во время которых путники не тратили время на установку юрт и спали на попонах, кошмах и шкурах, в санях и возках, дали супругам, оказавшимся наконец-то в нормальной постели, право на лишний отдых, и потому из-за полога они выбрались только к полудню. Дворня под присмотром Миланы уже накрывала пиршественный стол, таская лотки с запеченной рыбой и мясом, вертела с зячьими почками и крохотными рябчиками, раскладывая щедро нарезанную буженину и жирные куски жареной баранины, выставляя кубки, блюда и кувшины с вином.
Посмотрев на бестолково мельтешащую среди служанок невольницу, больше мешающую, чем приносящую пользу, Елена подозвала Милану:
– Немку в ее наряд обратно переодень. Хочу князя Кубенского диковинкой удивить. Он о таких девках, мыслю, и не слышал.
– Прости, матушка, да токмо тряпки ее на Воже остались, – виновато развела руками служанка.
– Ну, так придумай чего-нибудь! Татарскую одежку дай, али сама пусть чего выберет. Сообразит хоть, чего от нее требуют?
– Сообразит. Немая, но старательная…
Танец иноземки, закутанной понизу в атласную ткань, а сверху – в полупрозрачный легкий голубой сатин, с золотой серьгой в носу и большими сверкающими бусами из разноцветного бисера, ее огромные черные глаза, алые губы и длинные распущенные волосы и вправду заставили гостей восхищенно вскидывать руки и изумляться
– Прямо чудо из чудес, хозяюшка! – восхитился Дмитрий Васильевич. – Видать, далеко рати твои хаживают, коли невольницы столь диковинные в полон попались!
Прямо к Егору Вожникову он подчеркнуто не обращался, вроде бы даже и не замечал. Ни он сам, ни трое его сыновей, которых князь Кубенский привел к обеду вместо супруги, отговорившись ее отъездом. И понятно почему: атаман был в его понимании безродным выскочкой, жалким смердом – пусть и с огромной армией. Другое дело – княгиня Елена Заозерская, род которой уходил в глубину веков. Общаться с ней князь Дмитрий Кубенский не брезговал.
Гости не только посматривали на хозяина свысока, они и выглядели, как сошедшие с картинок русские витязи: расшитые цветами валенки, синие и зеленые шаровары, судя по пухлости – меховые, стеганые поддоспешники, обшитые атласом и подбитые соболями, бобровые шапки, окладистые курчавые бороды. На плечах – суконные плащи, отороченные горностаем, на поясах – мечи с отделанными самоцветами рукоятями. Рядом с ними Егор в обычном зипуне, пусть и с золотыми шнурами по швам, в серых сапогах да лисьей ушанке казался выползшим из подвала ярыгой [10] . Вожников не обижался. Показушное бахвальство хозяев крохотного дворика перед атаманом армии в несколько тысяч мечей его скорее забавляло.
10
Ярыга – человек, попавший за долги в рабство. Впоследствии так называли мелких слуг и нижние чины в полиции, равно как и никчемных пьяниц и бездельников.
– Ныне опять в края дальние путь держишь, хозяюшка, али недалече дела нашлись? – продолжил свою мысль Дмитрий Васильевич и опрокинул кубок в рот.
Выглядел князь Кубенский лет на сорок и рядом с Федором, Семеном и Андреем Кубенскими смотрелся скорее братом, нежели отцом. И даже не старшим. Все-таки бороды здорово скрывали возраст, особенно если шапка глубоко надвинута на лоб. Только нос и глаза видны.
– Ныне нам с супругом моим любимым надобно дела домашние в порядок привести, покамест не до поездок. – Елена открыла стоявшую рядом на раскладной скамейке шкатулку, извлекла из нее свиток желтой рыхлой бумаги, положила рядом со своим кубком. – Сим ярлыком хан Темюр, великий хан татарской Орды и подвластных ей улусов, даровал мужу моему, князю Егорию Заозерскому, земли заволочные в вечное и безраздельное владение.
Один из сыновей Дмитрия Васильевича вскочил, схватившись за оголовье меча, другой сглотнул, не прожевав, заячью почку. Остальные гости просто вздрогнули.
– Ярлык как один выписали, так и другой написать могут! – горячо выкрикнул вскочивший княжич, расстегнул ворот поддоспешника и сбил шапку на затылок. Похоже, это был самый младший, Семен.
– Это вряд ли, – наконец вступил в разговор Вожников. – Я ныне вместо хана Темюра в Орде в правители царицу Айгиль посадил. Она сей ярлык первым делом за законный признала.
– У ханши на столе не столь прочное положение, чтобы ссориться с единственным союзником, – добавила княгиня и дала невольнице знак остановиться.
Немка замерла, а потом устремилась к столу, наполнила опустевшие кубки, забрала лоток из-под рыбы и блюдо, на котором почти не осталось ветчины, с поклоном ушла.
– Тебе не о чем беспокоиться, князь, – откинулся с золотым бокалом на спинку кресла Егор. – Мы же соседи, отношения у нас добрые, я их ценю. Посему отбирать ничего не собираюсь. Более того, хоть сейчас грамоту готов составить, что права на удел Кубенский за тобой признаю и за детьми твоими. И в знак благожелательности своей готов дать тебе отсрочку в уплате выхода сроком на три года, а также мытников своих не присылать вовсе.