Крестовый поход
Шрифт:
– Княгиня… – Крестоносец сделал шаг вперед и опустился на колено, коснувшись губами ее руки. – Восхищен таким безмерным мужеством! Пойти рядом с мужем в военный поход, стоять за его плечом во время кровавой сечи… Преклоняюсь!
– Мы клялись пред алтарем быть вместе в беде и радости, барон, – порозовела от похвалы Елена. – Я не расстанусь с ним никогда в жизни.
– А как же домашний очаг?
– Домашний очаг жена хранит для мужа. А мой такой непоседа… Однако же прошу к столу, барон.
– Я обязательно воспользуюсь столь почетным предложением, княгиня, – выпрямился фон Штернберг, –
– Очень жаль.
– Мне тоже.
– Князь Георгий! – снова обратился к Вожникову крестоносец. – Боюсь, братья будут задавать мне вопросы о целях и направлении нашего похода.
– До битвы с князем Витовтом у нас есть еще два-три месяца. За это время мы должны пройти до Брацлава и Корсуни, повернуть к Переяславлю и Ромнам и перехватить литовскую армию где-нибудь у Курска или Рыльска. При этом взять или привести к присяге основные города и самые важные замки. Или хотя бы блокировать их, чтобы не мешали походу.
– Это невозможно! – решительно мотнул головой барон Михаэль фон Штернберг.
– Половину пути мы уже прошли, друг мой, – сказал Егор, тактично умолчав, что своими успехами обязан именно принципу маневровой войны «обходить узлы обороны». Главное, за чем он следил – это держать в безопасности линии снабжения. Проще говоря – реки. Города и целые воеводства, что находились в стороне, на притоках и в середине земель, а потому не могли помешать вывозу раненых и подвозу оружия и пополнений, он даже не беспокоил. Их черед придет потом, когда Витовт будет разгромлен и они окажутся в полном окружении без надежд на подмогу.
– Ты сможешь либо наложить руку на Литву и Польшу, либо собрать армию для битвы, – произнес барон. – То и другое одновременно невозможно, князь. Ты выбрал первое. Но после твоего разгрома Витовт легко получит все обратно.
– Надеюсь, он думает точно так же, – кивнул Егор.
– Трудно поверить, но я начинаю симпатизировать тебе, княже, – после короткой заминки признал крестоносец. – Давид, положивший камень в пращу. Интересно посмотреть, насколько крепок окажется наш Голиаф. Однако, полагаю, в любом раскладе при моей жизни Витовту будет уже не до Жмуди. Я ухожу отдавать приказы к выступлению.
Барон поклонился и стремительно вышел со двора.
– Это вранье… – сказал Егор, проводив его взглядом.
– Ты о чем, милый? – не поняла княгиня.
– То, что я тебе изменяю. Что сплю во время похода с пленницами, гуляю вместе с ватагой, насилую и веселюсь. Ведь ты поехала вместе со мной, чтобы всего этого не допустить?
– Я поехала с тобой потому, что люблю тебя, глупенький. – Жена поцеловала его в ухо. – Если ждать тебя дома, то видеться мы будем дважды в году по две седмицы. А мне тебя так мало! Разве только когда опять в положении буду, отъеду. Что до девок гулящих… Я тебе верю. Скажи лучше, а князю Витовту ведомо, что ты его через два месяца у Курска ждешь?
– Нет.
– А вдруг он не придет?
– А куда он, бедолага, денется?
Капкан
Все дни великий князь Витовт теперь проводил, сидя на берегу реки в складном кресле и глядя на столь близкий, но все равно недоступный восточный
Но самым неприятным было то, что на Волге, огромной Волге, не имелось другого места для переправы. Ниже по течению вся восточная сторона была заболочена отсюда и до самого моря на ширину в двадцать верст. Рай для охотников, но непроходимое препятствие для огромной массы войск. Выше – всего в десятке верст от Волги и вдоль нее текла Иловля, не оставляя места для маневра. Далеко в степь не уйдешь, а значит, ордынские дозоры даже со своего берега без труда смогут проследить, где находятся литовцы. Сманеврировать и напасть неожиданно, переправиться там, где не ждут, невозможно. Получается, он пришел в капкан?
Многоопытный воевода пытался понять – как же это случилось?
Он шел воевать с татарами. Татар, легкую конницу, латники смогли бы оттеснить от берега без труда и сдерживать, пока не высадятся все силы. Но русские, с которыми последние полста лет Орда воевала чуть не каждый год, – откуда здесь взялись они?! Русские должны были идти вместе с ним, с Витовтом, на стороне христиан! Те, что под рукой московского князя, с ним и пришли. Противники московитов ушли с атаманом Заозерским к Новгороду. Юрий Дмитриевич завсегда своего брата слушался, по его приказу в походы выступал, а без приказа тихо сидел у себя в Звенигороде. Что же случилось? Что изменилось так резко? И почему он, хозяин большей части земель русских и будущий хозяин всей Руси, ничего об этом не знал? Где были все доносчики, подхалимы, попрошайки, лазутчики? Почему ничего не заметили, не донесли?
Великий князь выступал в поход, зная, что Василий московский либо пойдет с ним, либо будет уничтожен. А Юрий Дмитриевич никогда себя никак не проявлял, не интриговал, не своевольничал, не бунтовал, терпеливо дожидаясь законного наследства. Сына у Василия нет, по обычаю Москва должна достаться младшему брату. Поэтому в его отношении князь Витовт никогда не беспокоился. И в этот раз тоже никаких тревожных известий ни из Звенигорода, ни из Галича не приходило…
Так откуда же тут взялись русские?!
Юрий Дмитриевич на письма не отвечает, вместо него отписки на грамоты присылает татарская царица, советуя литовскому князю привезти бесчестного изменщика Джелал-ад-Дина связанным и за то обещая милостиво принять у себя при дворе. Из чего можно понять, что русский князь признает старшинство татарской бабы безоговорочно, раз все послания переправляет прямо ей в руки. Никто из татарских мурз, эмиров и беев посланцам чингизида тоже ничего не ответил. Что не удивительно: царица Айгиль, конечно, возвысила своих союзников, а не прихвостней Джелал-ал-Дина. Зачем эмирам изменять? Чтобы их посты при дворе отдали другим?