Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй
Шрифт:
Другой проект Национального центра предусматривал расширить функции гражданского управления на территории, контролируемой белой властью, передачей власти на местах начальникам губерний и уездов, назначаемых правительством [139] . Основные положения Временного положения об органах самоуправления сводились к следующему: прежние земства объявлялись распущенными, для текущей работы создавались новые земские управы, но их распорядительные полномочия сокращались: администрация имела право приостанавливать решения управ. Персональный состав управ не избирался, а назначался [140] .
139
ГАРФ. Ф. Р – 6088. Оп.1. Д.11. Л. 84—85.
140
ГАРФ. Ф. Р – 5913. Оп. 1. Д. 262. Л. 25—26.
Признание главнокомандующим Вооруженными силами на Юге России (ВСЮР) генералом А. И. Деникиным власти Верховного правителя России – адмирала А. В. Колчака, повлекло за собой обязанность принять установку Колчака: узаконить пользование захваченной крестьянами землей впредь до решения Национального собрания. 28 августа 1919 г. Колчак уведомил Деникина: общее руководство земельной политикой принадлежит исключительно Российскому правительству. Рамки законотворчества белых правительств, таким образом, ограничивались сверху Верховным правителем легитимацией предоставления крестьянам пользования той землей, которая в ходе революции 1917 г. была захвачена крестьянами и находилась в их фактическом владении.
141
О себе Колчак говорил: «Я вырос в чисто военной семье… Вырос я под влиянием чисто военной обстановки и военной среды. Большинство знакомых, с которыми я встречался, были люди военные. Какими—либо политическими задачами и вопросами я почти не интересовался и не занимался… Науками социального и политического характера я занимался очень мало» (Допрос Колчака. С. 34).
142
Трукан Г. А. Верховный правитель России // Отечественная история. 1999. №6. С. 31.
В организации управления Колчак руководствовался положениями военных уставов. Суть организации государственной власти в понимании Верховного правителя сводилась к следующему. Единоличная власть с диктаторскими полномочиями может действовать только в области военных действий и в течение определенного и короткого периода времени, основываясь на военных законоположениях. В данном понимании полевое управление войск – это диктатура, военное управление. Но управлять страной на основании «полевого положения» нельзя: оно не предусматривает осуществления функций государственной власти. Единоличная власть, как военная, должна дополняться вне сферы военных действий организованной гражданской властью, которая подчиняется военной власти. Таким образом, единоличная власть складывается из двух функций: верховного командования и верховной гражданской власти [143] .
143
Допрос Колчака. С. 150.
Осуществляя правление на основе указов, Колчак не издал специального нормативного документа по аграрному вопросу, ограничившись декларацией собственного Российского правительства от 8 апреля 1919 г., которой устанавливалось правило: все пользователи земли, не являясь собственниками или арендаторами, если ее засеяли и обработали, имеют право собрать урожай. Правительство декларировало принятие мер для обеспечения безземельных и малоземельных крестьян за счет частновладельческих и казенных земель, к тому времени уже перешедшей в фактическое владение крестьян. Однако осуществление данной декларации предполагалось в «будущем времени», самовольные захваты запрещались. В окончательном виде решение «векового земельного вопроса» относилось в перспективе к компетенции будущего Национального собрания. Правительством Колчака указанная установка осуществлялась в Сибири, где земельные отношения не имели той остроты, как в Европейской России: на необъятной сибирской территории не было проблемы недостатка земли и малоземелья, сибирское крестьянство не познало на собственном историческом опыте тягот помещичьего гнета. Для крестьянства европейской России, особенно центральной и южной части, подобное ограниченное и неопределенное решение аграрного вопроса не могло устроить.
Правительство Колчака, именовавшееся Российским правительством, за время своего более чем годичного функционирования на обширной территории России, не разработало какого—либо проекта аграрных преобразований. Председатели совета министров колчаковского правительства (сначала П. В. Вологодский, затем В. П. Пепеляев) не обременяли себя заботами земельного ведомства. Осенью 1919 г. министр земледелия Н. И. Петров подал председателю совета министров докладную записку с критикой слабости власти. Она заканчивалась словами: «Если не можем быть властью, надо уйти» [144] . Министр земледелия в правительстве оказался на второстепенной роли. Нередко решения по его ведомству принимались без его участия. В частности, по представлению министра внутренних дел на заседании совета министров 3 декабря 1919 г. обсуждался вопрос о предоставлении Иркутскому губернскому земству ссуды в размере 3 млн руб. Петров протестовал, в резких выражениях, против данного решения, утверждая, что средства расходуются главным образом на содержание персонала. Однако решение приняли, не обращая внимания на «особое мнение» министра земледелия [145] .
144
Процесс над колчаковскими министрами. Май 1920 г. М., 2003. С. 518.
145
Там же. С. 624—625.
Колчаковские декларации, безразличные для сибирского крестьянина, практически не имевшего дела с помещиками, не давали ничего конкретного и определенного крестьянству европейской части России. Количество пригодной для земледелия земли в Сибири, в отличие от страдавшей от малоземелья европейской части России, не могло породить социальные причины для недовольства. Колчак недооценил существенные различия в крестьянском вопросе в Сибири и в европейской России.
В телеграмме Верховного правителя Колчака Деникину 23 октября 1919 г. содержалось предупреждение о недопустимости создания у крестьянства представления о возврате помещичьего землевладения. Колчак требовал, учитывая фактически свершившийся переход земли в руки крестьян, принять меры по закреплению земли в собственность крестьян участками в размерах определенных норм. Только такая политика, по мнению адмирала, «обеспечит необходимое сочувствие крестьянства освободительной войне, предупредит восстания и устранит возможность разлагающей противоправительственной пропаганды в войсках и населении». Одновременно сложностью земельного вопроса объяснялась невозможность его решения до окончания гражданской войны [146] . Однако самому Колчаку не удалось осуществить указанные намерения. Неопределенность шагов его правительства выразилось в затягивании решения крестьянских проблем. В условиях военной экономики его правительство обратилось к непопулярным мерам – реквизиции продовольствия, принудительным наборам в армию (в результате весной 1919 г. армия Колчака по своему основному составу стала крестьянская). Встретив сопротивление, оно инициировало карательные военные экспедиции против деревни, ответом на которые стали мощные вооруженные выступления крестьян. За антиправительственное вооруженное восстание жителей села Тасеево Канского уезда и села Степной Баджей Красноярского уезда Енисейской губернии, согласно указу Колчака от 21 июня 1919 г., надельные земли данных селений подлежали изъятию и передаче военнослужащим, отличившимся в борьбе с большевиками [147] . Отобранные участки земли передавались также тем, кто участвовал в подавлении восстаний.
146
Деникин А. И. Национальная диктатура и ее политика (Очерки русской смуты) // Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М., 1991. С. 22, 36—37.
147
Процесс над колчаковскими министрами. С. 611.
Колчак ничего не мог поделать с самостийностью казачьих атаманов. По его признанию, «Семенов действует, широко применяя реквизиционную систему, то есть просто забирая все, что можно. Семенов… приставлял револьвер ко лбу, и все выносилось». Атаман Калмыков действовал «независимо ни от кого – собралась группа офицеров, и к ней примкнули уссурийские казаки» [148] .
Назначенный Колчаком в Красноярск в качестве особого уполномоченного генерал С. Н. Розанов прославился крайней
148
Допрос Колчака. С. 111, 112.
149
Там же. С. 222—223.
150
Процесс над колчаковскими министрами. С. 253—256.
151
Там же. С. 587—588. В 68 волостях южной и средней части Енисейской губернии колчаковцы расстреляли и повесили 10 тыс. человек, выпороли 14 тыс. крестьян. Разгромили и сожгли 12 тыс. крестьянских дворов, отобрали 13 тыс. лошадей, 20 тыс. голов крупного рогатого скота. В Канском уезде целиком сожженными оказались 80 деревень, в Заманье – 28 селений (Вопросы истории. 2006. №2. С. 106).
Колчаковская «теория» государственного управления (разделение военной и гражданской функций власти под началом единоличного правления) и реальная практика существенно расходились. В телеграмме в адрес генерала Розанова правитель дал «общие указания, как поступать» с мятежным крестьянством: накладывать денежный штраф, а затем проводить конфискацию имущества и земель в пользу тех, кто подавляет восстание. В своих указаниях Колчак не призывал к сожжению деревень, но считал, что во время боев и подавления восстаний подобная мера неизбежна, поэтому приходилось прибегать к данному способу. Практика колчаковского режима опровергла теоретические рассуждения единоличного правителя. Оказалось, что границы разграничения военной и гражданской функций власти не существовало: гражданское управление заменялось военными карательными мерами. Сожжение целых волостей с мирными жителями Колчак объяснял военной целесообразностью: это была, по его оценке, укрепленная база повстанцев, следовательно, она могла быть разрушена и уничтожена как всякое укрепление, чтобы ею не могли воспользоваться впоследствии [152] .
152
Допрос Колчака. С. 212.
Примечателен следующий факт. А. Червен—Водали и Н. Волков, направленные в Сибирь Особым совещанием Деникина и Национальным центром кадетов, в беседе с сотрудником колчаковского «Правительственного вестника», опубликованной 2 августа 1919 г. под названием «Политическая жизнь на юге России», заявили: «…Юг России ушел дальше вперед, нежели Сибирь. Сибирь, видимо, … не объединилась против большевиков в такой степени, как это достигнуто на юге России». Червен—Водали на приеме у Колчака «указал ему на гибельность его политики» [153] . Подобная политика вызывала неприятие со стороны крестьянства в отношении Белой армии. Примечателен следующий факт: после освобождения Екатеринбургской губернии от власти Колчака мобилизация крестьян в Красную Армию дала свыше 10 тыс. добровольцев. Аналогичная ситуация сложилась в Тобольской губернии [154] . Колчак не смог выдвинуть конкретных лозунгов, близких и понятных народным массам. В итоге у верховного правителя осталась слишком узкая социальная опора, победить с которой в Гражданской войне было невозможно [155] . Провозглашенная единоличная власть Верховного правителя белой России объективно затормозила законотворческий процесс и легитимную возможность для утверждения проектов, разработанных на Юге России. Отнесение решения злободневных крестьянских проблем на неопределенное будущее, связанное с Учредительным собранием, олицетворяло отказ от конкретной программы насущного государственного обустройства в крестьянской стране.
153
Процесс над колчаковскими министрами. С. 627, 279.
154
Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. Документы и материалы. Т.1. С. 32.
155
Л. И. Шумиловский, министр труда в Русском правительстве, дал следующую оценку Колчаку: «несостоятельный», «плохой» Верховный правитель, но «безукоризненно честный человек» (Процесс над колчаковскими министрами. С. 112—113, 115).
Подчинившись воле Верховного правителя [156] , генерал Деникин считал разрешение коренного государственного вопроса – аграрного – выходящим за пределы своей компетенции как командующего Вооруженными силами на Юге России. Необходимость заниматься вопросами, не входившими в военную сферу, вероятно, тяготила командующего. К тому же, по мнению Деникина, обстановка в 1919 г. на Юге России не способствовали проведению в жизнь радикальной аграрной реформы. Программное письмо Деникина от 23 марта 1919 г. председателю Особого совещания (правительства при командующем), полученное последним 24 марта, содержало противоречивые установки. По сути, основой деникинского послания послужили идеи изложенного выше проекта Всероссийского Национального центра. С одной стороны, объявлялась необходимость обеспечить интересы трудящегося населения, требовалось немедленно принять меры к облегчению перехода земель к малоземельным собственникам и поднятию производительности сельскохозяйственного труда – созданию и укреплению мелких и средних хозяйств за счет казенных и частновладельческих земель. С другой стороны, заявлялось сохранение за прежними собственниками их законных прав на земли. Указанное противоречие предлагалось решить определением для каждой отдельной местности земельной нормы, сохраняемой в руках прежних владельцев, одновременно установить порядок перехода остальной земли к малоземельным. Переход земли к новым собственникам мог совершиться посредством обязательного выкупа земли вне зависимости от формы изменения собственника – путем добровольных соглашений или при помощи принудительного отчуждения. За новыми владельцами земля, не превышающая установленных размеров, закреплялась на правах незыблемой собственности. Отчуждению не подлежали следующие земли: казачьи, надельные, леса, земли производительных сельскохозяйственных предприятий. Деникин декларировал всемерное содействие земледельцам посредством технических улучшений земли (мелиорация), агрономической помощью, кредитами, поставками средств производства, снабжением семенами, живым и мертвым инвентарем. Деникинский наказ Особому совещанию заканчивался положением: власть не должна допускать мести и классовой вражды, подчиняя частные интересы «благу государства». «Полное разрешение земельного вопроса для всей страны» возлагалось в дальнейшем на «законодательные учреждения, через которые русский народ выразит свою волю» [157] .
156
30 мая 1919 г. Деникин признал Колчака в качестве Верховного правителя и Верховного главнокомандующего. Колчак оказывал финансирование ВСЮР Деникина из захваченного в Казани государственного золотого запаса царской России.
157
Деникин А. И. Национальная диктатура и ее политика (Очерки русской смуты). С. 5, 20, 38—39; Программные заявления Белого движения юга России. 1917—1920 гг. // Цветков В. Ж. Белые армии Юга России. 1917—1920. М., 2000. С. 122—123.