Крейсер Его Величества «Улисс»
Шрифт:
Внезапно рассердившись на себя, он тряхнул головой, отгоняя нелепые первобытные страхи. Расшалилось воображение, надо будет подлечиться.
Отступив назад, он выпрямился. Бережно, осторожно затворил раскачивавшуюся взад-вперед крышку люка. Палуба загудела: раздался удар кувалды. Потом еще один, и еще, и еще...
Додсон, командир механической части, шевельнулся и застонал. Он попытался открыть глаза, но веки были словно чугунные. И ему казалось, что вокруг него стояла стеной темнота — абсолютная, непроницаемая, почти осязаемая. Поражаясь своей беспомощности, он силился вспомнить, что же произошло, сколько времени он тут лежит. Шея — возле самого уха — страшно болела. Медленным,
И эта мощная вибрация, сопровождаемая каким-то неуловимым напряженным звуком, заставившим стиснуть зубы... Он слышал, почти осязал эту вибрацию — здесь, совсем рядом. Додсон протянул голую руку и инстинктивно отдернул ее, прикоснувшись к какой-то гладкой вращающейся детали, которая, вдобавок, была чуть ли не раскалена докрасна.
Коридор гребного вала! Ну конечно же. Он находился в коридоре гребного вала. Когда выяснилось, что масляные магистрали обоих левых валов перебиты, он решил сам исправить неполадки, чтобы не останавливать машину. Он знал, что корабль подвергся налету. Сюда, в самую утробу корабля, не проникал никакой звук. Здесь не было слышно ни шума авиационных моторов, ни даже выстрелов собственных пушек, хотя он и ощутил сотрясение при залпах орудий главного калибра, снабженных гидравлическими амортизаторами, — это неприятное чувство ни с чем не спутаешь. Потом раздался взрыв торпеды или бомбы, упавшей возле самого крейсера. Слава Богу, что он в ту минуту сидел спиной к борту корабля. Случись иначе — он наверняка сыграл бы в новый ящик: его швырнуло бы на соединительную муфту вала и намотало бы на нее как чулок.
Вал! Господи Боже, вал! Он раскалился почти докрасна, а подшипники совсем сухие! Додсон начал судорожно шарить вокруг. Найдя аварийный фонарь, повернул его основание. Фонарь не горел. Стармех повернул его изо всей силы еще раз. Потрогав, нащупал неровные края разбитой лампочки и стекла и отшвырнул ставший теперь бесполезным прибор в сторону. Достал из кармана фонарик, но выяснилось, что и он разбит вдребезги. Вконец отчаявшись, принялся искать масленку на ощупь. Она была опрокинута, рядом валялась патентованная пружинная крышка. Масленка оказалась пустой.
Масла ни единой капли. Одному Богу было известно, каков предел выносливости металла, подвергнутого страшным перегрузкам. Ему же самому это известно не было. Даже для самых опытных инженеров остается загадкой, где граница усталости металла. Но, как у всех людей, всю жизнь посвятивших машинам, у Додсона появилось как бы шестое чувство. И вот теперь это шестое чувство беспощадно терзало его. Масло! Нужно во что бы то ни стало достать масла! Однако он понимал, насколько он плох; голова кружилась, он ослаб от контузии и потери крови, а туннель был длинным, скользким и опасным. И, вдобавок ко всему, неосвещенным. Стоит оступиться, сделать неверный шаг и...
Ведь рядом этот вал... Старший механик осторожно протянул руку, на какое-то мгновение прикоснулся к валу и, пронизанный внезапной болью, отдернул ее.
Прижав ладонь к щеке, он понял, что не трением содрало и обожгло кожу на кончиках пальцев. Выбора не оставалось. Собравшись с духом, он подтянул ноги под себя и поднялся, коснувшись свода туннеля.
И в то же мгновение он заметил свет — раскачивающуюся из стороны в сторону крохотную светлую точку, которая, казалось, находится где-то невероятно далеко — там, где сходятся стены туннеля, — хотя он знал, что свет этот всего в нескольких ярдах от него. Поморгав, Додсон опустил
Человек с фонарем в руке остановился в паре футов от старшего механика.
Повесив фонарь на кронштейн, осторожно опустился рядом с Додсоном. Свет фонаря упал на его темное лицо с лохматыми бровями и тяжелую челюсть. Додсон замер от изумления.
— Райли! Котельный машинист Райли! — Глаза его сузились. — Какого дьявола вы тут делаете?
— Два галлона масла принес, — ворчливым голосом произнес Райли. Сунув в руки стармеху термос, прибавил:
— А тут кофей. Я валом займусь, а вы пока кофею похлебайте... Клянусь Христом-Спасителем! Да этот проклятый подшипник раскалился докрасна!
Додсон со стуком поставил термос на палубу.
— Вы что, оглохли? — спросил он резко. — Как вы здесь оказались? Кто вас послал? Ваш боевой пост во втором котельном отделении!
— Грайрсон меня прислал, вот кто, — грубо ответил Райли. Смуглое лицо его оставалось невозмутимым. — Дескать, машинистов не может выделить. Очень уж они незаменимые, мать их в душу... Не переборщил?
Густое, вязкое масло медленно стекало по перегретому подшипнику.
— Инженер-лейтенант Грайрсон! — чуть не со злостью проговорил Додсон.
Тон, каким он сделал это замечание, был убийственно холоден. — Ко всему, это наглая ложь, Райли. Лейтенант Грайрсон и не думал вас сюда присылать. Скорее всего, вы сказали ему, что вас послал сюда кто-то другой?
— Пейте свой кофей, — резко проговорил Райли. — Вас в машинное вызывают.
Инженер-механик стиснул кулаки, но вовремя сдержался.
— Ах ты, нахал! — вырвалось у него. Но он тут же опомнился и ровным голосом произнес:
— Утром явитесь к старшему офицеру за взысканием. Вы мне за это заплатите, Райли!
— Ничего не выйдет.
«Чтоб ему пусто было, — в ярости подумал Додсон. — Еще и ухмыляется, наглец...»
— Это почему же? — спросил он с угрозой.
— Потому что вы обо мне не станете докладывать. — Райли, похоже, испытывал несказанное удовольствие от беседы.
— Ах, вот оно что! — Додсон быстро оглянулся. Губы его сжались. Он осознал, как он беспомощен здесь, в этом темном тунмеле. Поняв вдруг, что должно сейчас произойти, он взглянул на крупную, зловеще ссутулившуюся фигуру Райли. «И еще улыбается, — подумал Додсон. — Но никакая улыбка не скрасит это уродливое звериное лицо. Улыбка на морде тигра...» Страх, усталость, постоянное напряжение — все это творит с людьми ужасные вещи. Но их ли вина в том, во что они превращаются, а также в том, какими рождаются на свет?.. Если сейчас что-то случится, то прежде всего по вине его самого, Додсона. Стармех помрачнел, вспомнив, как Тэрнер назвал его самым последним олухом за то, что он не захотел отправить Райли за решетку.
— Ах, вот в чем дело? — повторил он негромко. Повернувшись лицом к кочегару, он крепко уперся ногами в блок подшипника. — Это тебе с рук не сойдет, Райли. Можешь схлопотать двадцать пять лет каторги. Попробуй только...
— Да черт побери! — раздраженно воскликнул Райли. — О чем вы толкуете, сэр? Пейте свой кофей поживей. Не слышали, вас в машинном ждут! — повторил он нетерпеливо.
Додсон как-то обмяк и стал неуверенно отвинчивать крышку термоса. У него вдруг появилось странное чувство: словно все происходит не наяву, а во сне, словно сам он зритель, посторонний наблюдатель, не имеющий никакого отношения к этой фантастической сцене. Голова все еще страшно болела.