Крейсер-призрак HK-33. Боевые операции немецкого ВМФ в Индийском океане
Шрифт:
Лейтенанту Баху было уже за пятьдесят, но он был человеком жилистым и необычайно выносливым. Он первым забрался на борт и, взглянув сверху на своих людей, не смог сдержать улыбки. Ну прямо Дикий Запад, подумал он.
— Давайте, парни, — вполголоса проговорил он, — осталось немного.
Немецкие моряки, стараясь, по возможности, соблюдать тишину, разбежались по местам, а Бах направился к каюте капитана, дверь в которую, как он и предполагал, располагалась по правому борту. Почему, интересно, плавучие рыбозаводы в этом отношении должны иметь разные конструкции? Стараясь не шуметь, он открыл дверь. Капитан спал, но не крепко, как и любой капитан в море. Инстинктивно почувствовав опасность, он рванулся к своему кителю, висевшему на спинке стула. Но Бах уже был в каюте и успел отбросить стул,
— Спокойно, капитан, — сказал он. — Оставьте оружие на месте. Ваше судно занято немецкой абордажной партией, но у вас и вашей команды не будет никаких неприятностей, если, конечно, вы не будете на этом настаивать.
Потрясенный норвежский капитан, наконец, осознал, что произошло, и попросил разрешения встать и одеться. Бах извлек из его кармана толстый бумажник и пистолет и передал китель капитану.
Полностью одевшись, норвежец представился:
— Андерсен, капитан этого судна.
— Лейтенант Бах, — слегка поклонился немец. — Примите мои извинения за причиненные неудобства, но вы должны понимать, идет война.
Тем временем остальные члены абордажной партии делали свое дело. Они заняли радиорубку, собрали на палубе норвежскую команду. Норвежцев оказалось около 300 человек. Они стояли на палубе, засунув руки в карманы, и мрачно поглядывали на незваных гостей. Некоторые из них были настоящими громилами с плечами широкими, как корма судна.
Уорнинг сообщил с «Полглимта», что там тоже все в порядке. Оба рыбозавода были в руках немцев. Крюдер наблюдал за происходящим в бинокль с мостика «Пингвина».
— Все сработало просто прекрасно, — пробормотал он. — Норвежцы ведут себя как овцы.
Но трое из овец оказались упрямыми. После того как ситуация стала очевидна, три судна подняли якоря и начали двигаться в западном направлении.
Крюдер приказал им вернуться, иначе все они будут потоплены.
«У меня проблемы с машинами, — ответили с одного. — Вернусь позже».
— Черт бы его побрал! — выругался Крюдер. — Уходит!
— Мы в любой момент можем отправить его на дно, — пожал плечами ожидавший приказа артиллерист.
— Разнесите эту посудину ко всем чертям! — воскликнул взбешенный Крюдер. — Нет, подождите. Он все равно не сможет воспользоваться рацией. Слишком далеко.
«Не могу повернуть, — доложили с другого китобоя. — Винт обмотан канатом».
Третий капитан вообще не потрудился ответить, и все три уходили полным ходом.
Крюдер ничего не мог сделать, только открыть огонь и потопить непокорных, но именно этого он и не хотел. Промысловые китобойные суда могли делать до 14 узлов, да и «Пингвин» находился не в том положении, чтобы начинать преследование. Когда он подошел к своей добыче, Крюдер после команды «Полный вперед» дал команду «Полный назад», в результате чего произошла поломка одного из двигателей. Теперь «Пингвин» был беспомощен до окончания ремонта поврежденного двигателя. Крюдер также ни на минуту не забывал, что рядом находится еще один рыбозавод и он должен действовать очень быстро. У него не оставалось времени на преследование маленьких китобойных судов, поэтому, когда их капитаны не подчинились, он просто махнул на это рукой.
Он отдал приказ своим людям убедить норвежцев разделать оставшихся китов и, как только «Пингвин» был готов, повел его в восточном направлении, оставив на рыбозаводе горстку немецких моряков. Численное соотношение между немцами и норвежцами было примерно один к двадцати, поэтому следовало поторопиться, пока последние не осознали, что «Пингвин» будет отсутствовать много дней. В дополнение к этому норвежцы не знали, что «Пингвин» — единственное немецкое судно в регионе. Они, похоже, пребывали в уверенности, что в непосредственной близости находится военный корабль. Слишком уж уверенно вели себя захватчики. В действительности ближайшим к месту событий немецким кораблем был «Адмирал Шеер», до которого было 600 миль. Его командир все еще ожидал радиограммы о том, что Крюдер преследует норвежскую китобойную флотилию и что можно начинать совместную операцию.
«Пингвину» снова повезло. Туман снизил видимость, и он смог застать врасплох третий плавучий рыбозавод — «Пелагос». Обнаружить его оказалось совсем просто: из трубы судна вырвались клубы дыма — команда в поте лица трудилась, перерабатывая добытых китов. Норвежцы и здесь не оказали сопротивления, но на этот раз Крюдер, быстро усваивавший уроки, принял меры предосторожности, чтобы не дать уйти китобойным судам. Как только абордажная партия захватила судно, Крюдер отправил на него Пастора, и тот приказал по-норвежски китобоям возвращаться на базу. Никто из капитанов ничего не заподозрил, услышав чужой голос, поскольку радиотелефон искажал звуки. План сработал. Капитаны китобойных судов были в бешенстве из-за того, что их охоту прервали, но все послушно вернулись к рыбозаводу, волоча за собой убитых китов. А когда они явились на борт «Пелагоса» узнать, что произошло, то оказались лицом к лицу с вооруженными немецкими моряками. На лица этих людей, понявших, как ловко их обманули, стоило посмотреть.
Таким образом, в течение двадцати четырех часов «Пингвин» захватил 40 000 брутто-регистровых тонн, причем это было сделано, как Крюдер и планировал, без единого выстрела.
Когда обстановка стала спокойнее, доктор Хассельман вернулся к своему обожаемому дневнику:
«На борту норвежских рыбзаводов работа велась без перерыва. Только „Пелагосу“ предстояло переработать тридцать пять китов. Мне было чрезвычайно интересно. Никто из нас, и я в том числе, не видел кита вблизи. Теперь мы получили возможность познакомиться с ним детально. Они были огромными — больше любого доисторического динозавра. Самый большой оказался длиной более тридцати метров и весил около 160 тонн. Столько же весят 30 взрослых слонов или стадо из 150 быков. Огромных животных, а это именно животные, а не рыбы, какими их некоторые считают, подвешивали в корме и очищали от кожи. Затем их плоть резали на большие куски и опускали под палубу в танки, где извлекали китовый жир. Затем скелет протаскивали вперед, где обрезали оставшееся мясо и консервировали его.
Все мы попробовали китовое мясо, хотя и не без предубеждения. Лично мне оно понравилось, немного напоминает говядину. Кости тоже не выбрасывают. Их распиливают на куски и измельчают в муку в специальной мельнице. Китовый ус собирают. Нет необходимости говорить, что особое внимание уделяется печени и другим жизненно важным органам, поскольку в них очень много витаминов. В общем, идет практически безотходное производство. Перерабатывается весь кит, разве что кроме фонтана.
Как только норвежцы смирились со случившимся, все пошло так, словно нас и не было. Они спокойно работали, а к нам относились если и не дружелюбно, то, по крайней мере, не враждебно. Они нас почти не замечали и не пытались изменить создавшееся положение, хотя, безусловно, могли это сделать. В отсутствие „Пингвина“ на борту было слишком мало немцев, чтобы противостоять хорошо спланированному удару. Полагаю, что такая пассивность объяснялась их уверенностью в том, что где-то недалеко находится немецкий военный корабль».
Крюдер придумал новый трюк. Пока рыбозаводы занимались переработкой оставшихся китов, он повел «Пингвин» на запад, иначе говоря, именно в том направлении, откуда норвежцы могли ожидать помощь. Никаких радиограмм от убегающих промысловых судов перехвачено не было, но Крюдер предположил, что они направляются на базу китобойной флотилии — остров Южная Георгия или к плавучему рыбозаводу «Торсхаммер», располагавшемуся где-то на западе. Перехваченные переговоры по радиотелефону подтвердили эту догадку.
«Пингвин» на полной скорости шел северо-восточным курсом мимо острова Буве по направлению к Южным Сандвичевым островам. По пути с него было отправлено длинное шифрованное сообщение домой. Для его отправки потребовалось сорок пять минут и три радиста, которые, сменяя друг друга, не уставали чертыхаться, удивляясь необычной длине радиограммы. Если бы они не доверяли Крюдеру, то наверняка решили бы, что их капитан спятил, отправляя такое фантастически длинное сообщение в эфир вблизи британской военно-морской базы. На всех радиостанциях противника оно, безусловно, было перехвачено, да и местонахождение «Пингвина» успели засечь все кому не лень. Но, поскольку Крюдер пользовался безоговорочным доверием команды, люди понимали: без серьезной причины он не делает ничего.