Криасморский договор. Плата за верность
Шрифт:
Переварив услышанное, Ганцо подавил отрыжку и жадно присосался к кубку.
– Крайне интересная позиция. Признаться, мне впервые довелось столкнуться со столь необычным взглядом на эту легенду. – Купец жестом велел налить еще вина, и тощий Энцо тотчас очутился подле него с кувшином. – Скажите, Артанна, вы верите, что Руфал в действительности получил силу от самой Проклятой Арзимат?
– Я не верю в богов, синьор. Ни в хороших, ни в плохих, ни в проклятых. Думаю, что та великая сила, которая ему якобы досталась, не имела ничего общего с божественной сущностью.
– И кем же он тогда, по-вашему, был?
Вагранийка задумалась.
– Полагаю,
Гацонец вскинул кустистую бровь.
– Вот как?
– Это наиболее разумное объяснение. Мне кажется, что его сила просто долгое время спала и пробудилась лишь после того, как он испытал серьезное потрясение. В легендах говорится, что на глазах Руфала рунды вырезали всех его детей, и лишь после этого Арзимат, якобы, предложила ему, раненому и сломленному, сделку, – углубилась в размышления наемница. – Должно быть, эмоции, которые он испытал в тот момент, и стали толчком к выходу его силы. Кроме того, ничем иным я не могу оправдать столь значительную мощь, сосредоточенную в руках одного человека. Ведь, согласно легенде, он сдвинул горы, отрезавшие Ваг Ран от Рундкара, всего за одну ночь. Впрочем, история знает о деяниях великих колдунов еще со времен Древней империи – на эту тему написано множество трактатов, и последствия их свершений дошли даже до нас. Правда, лежат они в руинах. В такое объяснение я готова поверить, поскольку колдуны, хоть и редко, но все же рождаются среди людей. Но боги… Высшие сущности, обитающие одновременно повсеместно и нигде, обладающие силой, способной в одночасье решить судьбу целого материка… Нет, синьор Ганцо, это уже чересчур.
Купец взмахнул рукой, приказывая убрать птицу и принести сладости. Артанна подумала, что могла несколько отбить у его аппетит.
– Я начинаю понимать, почему вы выбрали эту профессию, – проследив за ловкими движениями слуг, сказал гацонец. – Вас явно привело к этому излишнее свободомыслие. Ведь не жажда наживы, в самом-то деле?
– Увы, на корабли женщин не берут, – усмехнулась вагранийка. – В пираты податься не вышло. Пришлось искать занятие на суше.
– Ваше стремление давать логичное объяснение непостижимым вещам вызывает уважение, – продолжил купец. – Мне, не буду лукавить, было приятно встретить столь критично настроенный ум. И потому я хочу дать вам совет, Артанна.
Наемница выпрямилась, пытаясь размять затекшую спину.
– Слушаю, – хрипло сказала она.
– Вы – не человек империи и не найдете себе места в землях, где сильна церковь; слишком широкие взгляды, чрезмерное упрямство, пытливый ум… К тому же, женщина, ведущая жизнь мужчины, что необычно для этих мест. – Сефино Ганцо окинул Сотницу задумчивым взглядом и тяжело вздохнул. – Все мы ходим вокруг плахи, но вы, Артанна, буквально на ней пляшете. И потому рискуете оказаться либо на костре за ересь, либо на виселице за дерзость, которой правители не терпят.
– Ни один владыка не согласится терпеть дерзости от своих слуг. – Наемница улыбнулась, но глаза ее оставались холодными. – Впрочем, у меня еще есть вполне реальная перспектива принять смерть через отсечение головы за предательство. Хотя, вы правы, виселица гораздо вероятнее.
Взгляд купца помрачнел, и вагранийка поняла, что гацонец не шутил.
– Поверьте, за свою карьеру я насмотрелся на разные вещи. Судя по тому, что мне удалось вытянуть из этого хитреца-эрцканцлера, вы играете с огнем.
– Благодарю за совет, синьор, – Артанна резко поднялась на ноги, давая понять, что разговор окончен. – Но караван должен двинуться дальше, если мы хотим войти в Луброк еще сегодня. Давайте отложим нашу беседу до более подходящего момента.
– Обещайте, что подумаете над моими словами, – купец не отводил глаз от вагранийки, вызвав у нее недоумение внезапным беспокойством за ее судьбу.
– Непременно, – ответила Артанна и откинула полог. – Благодарю за ужин.
2.3 Миссолен
«Встреча с Ладарием в его официальной резиденции? Что-то новенькое. Неужели у Коллегии закончились тайные квартиры?»
Демос ковылял по скользкому полу дворца Великого наставника. Темные мраморные плиты стен были отполированы до зеркального блеска, и канцлер мог с легкостью рассмотреть в них свое отражение – всклокоченные отросшие ниже плеч темные волосы, ошалевшие от торопливого подъема по множеству лестниц глаза, болезненная бледность, подчеркивавшая бугристые шрамы на лице.
«Экий я заморыш. Одевшись в рубище, буду напоминать бродягу-погорельца. Кажется, пора пригласить цирюльника, чтобы не пугать мою невесту раньше времени. Но едва ли это поможет, разве что он пришьет мне новую физиономию».
Эклузумский дворец впечатлял. Казалось, что каждый новый Великий наставник преследовал цель непременно затмить труды предшественников по части украшения этого места.
«Ладарий явно не щадил казны. Интересно, в какую сумму ему обошелся знаменитый Гранатовый кабинет? Чудо света – так о нем, кажется, говорят редкие счастливцы, увидевшие легендарную комнату воочию. Что ж, наконец-то я получил возможность приобщиться к прекрасному».
Неизменно молчаливый брат Ласий шел впереди, петляя, резко сворачивая то направо, то налево. На гладкой, словно яйцо, лысине старшего дознавателя Коллегии весело плясали солнечные блики. Ласий и Демос преодолели уже три крутых подъема, обогнули множество углов, пересекли череду залов, но путешествие все не заканчивалось.
Наконец старший дознаватель свернул в широкий коридор, плавно перетекавший в вытянутый зал без окон. Помещение освещалось десятками ветвистых подсвечников, стилизованных под деревья высотой в человеческий рост. Стены скрывались за шкафами, хранившими сотни фолиантов. Но внимание канцлера привлекли не книги, а полки, занятые множеством шкатулок и ящиков разной величины – резных, костяных, деревянных, каменных. Одни были изысканно украшены самоцветами и редкими породами дерева, иные, наоборот, казались древними и грубыми.
– Что это? – спросил Демос, кивнув на один из таких шкафов.
– Реликвии, – не удостоив канцлера взглядом, отозвался монах.
«Наверняка какие-нибудь высохшие конечности первых последователей Пути, истлевшие деревянные четки, почерневшие от времени символы веры. Бесполезный хлам баснословной ценности».
Брат Ласий остановился перед крутой лестницей, по циничной задумке неизвестного архитектора не оборудованной перилами. Канцлер насчитал около пяти десятков стесанных ступенек. У подножия дежурили караульные из Ордена.