Крик дьявола
Шрифт:
Посмотрев вверх, Флинн увидел аэроплан, летевший, как подстреленная птица — с то и дело захлебывающимся двигателем, с длинным шлейфом синеватого маслянистого дыма позади, с трепещущими крыльями и болтающимся под брюхом обломком вместо колеса шасси.
Он обессиленно снижался над берегом, перебои двигателя были так заметны, что явно слышался шелестевший в оснастке ветер.
Коснувшись плотного песка единственным колесом, аэроплан пробежал около пятидесяти ярдов по прямой и резко завалился набок. Левое крыло зарылось в песок, увлекая его к океану, хвост задрался,
Вгрызаясь в берег, пропеллер разлетелся в щепки, а из передней кабины, раскинув в воздухе руки и ноги точно спицы колеса, вылетел человек. Он упал в воду возле самого берега, а аэроплан, разлетаясь на куски, продолжал кувыркаться. Отломилось нижнее крыло — тросовые ванты стали лопаться с хлопками, напоминавшими ружейный залп. Оказавшись в воде, корпус машины еще проскользил какое-то расстояние, и застыл, омываемый волнами. Да Силва неподвижно свисал из задней кабины, поддерживаемый ремнями безопасности, его руки безвольно болтались.
На несколько секунд наступила мертвая тишина.
— Помогите пилоту! Я — к Себастьяну, — первой опомнилась Роза. Мохаммед с двумя аскари поспешили за ней туда, где, словно выброшенный на берег обломок затонувшего судна, лежал в воде Себастьян.
— Вперед! — заорал Флинн тем, кто стоял рядом с ним, и неуклюже поспешил по песку к обломкам аэроплана. Однако добраться туда никому так и не удалось.
Последовало мощное сотрясение — воздушная волна будто вдавила им барабанные перепонки: воспламененный бензин взорвался. Все вокруг мгновенно превратились в бушующее море огня.
От раскаленного жара «спасатели» отпрянули назад. Пламя было темно-красным, с сатанински-черным дымом, оно пожирало холщовую обшивку, точно кожу с тела аэроплана, обнажая его деревянный скелет-каркас.
В самом пекле да Силва продолжал висеть в кабине, его почерневшая фигурка в обгоревшей одежде была похожа на силуэт обезьянки. Потом огонь спалил его стропы, он тяжело плюхнулся в воду, и пламя на нем с шипением потухло.
Пожар еще догорал, когда Себастьян, придя в сознание, попытался приподняться на локте. Он бессмысленно уставился на курившиеся обломки. Тени пальм, словно полосы на шкуре тигра, лежали на песке, матово позолоченном вечерним солнцем.
— Да Силва? — хрипло и невнятно произнес Себастьян. Его сломанный нос, казался расплющенным на лице. Хотя Роза смыла почти всю кровь, она все еще чернела в ноздрях и в уголках рта. Глаза напоминали узенькие щелки в распухших фиолетовых глазницах.
— Нет! — покачал головой Флинн. — Он не выжил.
— Погиб? — прошептал Себастьян.
— Мы похоронили его в буше.
— Что произошло? — спросила Роза. — Что там могло такого случиться? — Она сидела возле мужа, как мать, оберегающая ребенка. Медленно повернув голову, Себастьян посмотрел на нее.
— Мы нашли «Блюхер», — ответил он.
63
Капитан ВМФ Великобритании Артур Джойс был доволен. Склонившись над столом
— Отлично! — сказал он. — Просто великолепно. — Он сложил губы так, будто собирался насвистеть «Типперэри». Но вместо этого, причмокнув, улыбнулся стоявшему напротив Себастьяну. Несмотря на расплющенный нос и синеву вокруг отекших глаз, Себастьян тоже ответил ему улыбкой.
— Превосходная работа, Олдсмит! — Выражение лица Джойса несколько изменилось — в нем появился намек на то, что он что-то вспомнил. — Олдсмит? — вновь произнес он. — Не вы ли это участвовали в открытии сезона по крикету в Суссексе в тысяча девятьсот одиннадцатом году?
— Так точно, сэр.
— Боже мой! — Джойс расплылся в улыбке. — Никогда не забуду тот первый матч с Йоркширом. Вы дважды оставили не у дел Грэма и Пенриджа, а?
— Дважды, верно. — Себастьяну нравился этот человек.
— Фейерверк! А потом… Сколько у вас было проходов — пятьдесят пять?
— Шестьдесят пять, — поправил Себастьян. — Девятые воротца, с Клиффордом Дюмоном — сто восемьдесят шесть!
— Да! Да! Я отлично помню. Фейерверк! Очень жаль, что вам не довелось сыграть за Англию.
— Ну, не знаю, — скромно помялся Себастьян.
— Нет, правда. — Джойс вновь сложил губы трубочкой. — Очень жаль.
Флинн О’Флинн не понял из всего этого ни слова. Изнывая от нестерпимой тоски, он ворочался в своем кресле, как старый буйвол в западне. Роза Олдсмит смогла понять не больше его, но пришла в восторг. Совершенно очевидно, что капитану Джойсу были известны некие достижения Себастьяна, а раз такой человек, как Джойс, знал о них, значит, Себастьян был известен. Она чувствовала, как ее распирает от гордости, и она тоже улыбнулась Себастьяну.
— Себастьян, я не знала. Почему ты мне об этом не рассказывал? — Она вся светилась.
— Ну потом, потом, — быстро спохватился Джойс. — Сейчас у нас другие заботы. — Он вновь обратился к разложенной на столе карте. — Я хочу, чтобы вы вновь мысленно перенеслись туда назад. Закройте глаза и попробуйте воспроизвести увиденное. Попытайтесь вспомнить все до мельчайших подробностей — это может оказаться существенным. Вам удалось заметить какие-нибудь повреждения?
Себастьян послушно закрыл глаза и удивился, как страх быстро помог ему воспроизвести запечатлевшийся в памяти «Блюхер».
— Да, — сказал он. — В нем были дыры — сотни маленьких черных дыр. А спереди, на носу, у самой воды на веревках висели люльки — знаете, типа тех, с помощью которых красят высокие дома…
Кивком Джойс велел секретарю фиксировать каждое слово.
64
В кают-компании чуть слышно гудел единственный висевший над столом вентилятор, его лопасти методично помешивали воздух, который был влажным и теплым, как простыни больного малярией.