Крик и шепот
Шрифт:
— Боунз, — кричу я, двигаясь по коридору.
Вдруг из комнаты в конце коридора я слышу сладкий голос:
— О, Тыковка, — воркует Агата, когда я прохожу через дверной проем. — Норман всегда знает, как устроить бардак.
Я испытываю благодарность, услышав разумный голос. Агата благоухает как букет — ее парфюм содержит аромат роз. На ней шелковая блузка с цветочным принтом, которая некогда принадлежала бабушке Кейди, Рут, и длинная юбка. Я наблюдаю, как она стягивает волосы в пучок, а потом намазывает на руки жирный крем. Надев украшение
— Идем знакомиться с твоей семьей, Тыковка.
Агата шаркает по коридору в сторону лестницы, и я послушно иду за ней следом. Увидев фотографию Рут и Кейди, она останавливается. Проводит пальцем по слою пыли на ней и причитает:
— В моем возрасте становится все тяжелее поддерживать чистоту в этом доме. На днях мы собираемся нанять штат.
Я улыбаюсь ей.
— Спасибо, что помогаешь мне. Боюсь, ты единственная, кто сможет все объяснить.
Она успокаивающе похлопывает меня по руке. Затем обвивает мою руку своей, и мы не спеша спускаемся по лестнице. Завернув за угол, мы слышим приглушенный шепот, раздающийся из столовой. Взгляд отца скользит по Агате. На его лице мелькает миллион разных выражений: гнев, печаль, недоумение, а затем понимание. Папа понимает.
— Эй, все, — говорю я, мой голос хриплый и грубый. — Это Агата, она приготовила лазанью. Именно благодаря ей я не умираю с голоду, когда ухожу отсюда.
Дин чуть не захлебнулся водой. Баркли вытаращил глаза.
— Что за хрень, чувак?
— Попридержите язык, молодой человек, — с упреком говорит Агата, указывая на него длинным пальцем. — В доме дети, а они любят повторять все за взрослыми.
Барк бросает в сторону отца вопросительный взгляд, но тот его игнорирует.
— Я Флетчер. Это моя жена и мать Йео, Кён. Мои мальчики Баркли и Дин. А также моя невестка Пэтти. Приятно с вами познакомиться, Агата, — отец встает и идет к ней.
Когда папа берет Агату за руку, она краснеет.
За все то время, что я ее знаю, она никогда так не краснела.
— Ну, разве вы не джентльмен, Флетчер? Йео рассказывал мне о вас только хорошее. На самом деле, о всех вас, — говорит Агата с широкой улыбкой. — Вижу, лазанья пришлась вам по вкусу?
Барк стонет и гладит себя по животу, словно только вспомнил, что съел три порции.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — говорю я, указывая на место Кейди.
Агата подходит и садится. Ее взгляд падает на новый кухонный стол с вырезанным на нем именем Нормана. Она хмурится.
— Вот подонок! — шипит она.
Я никогда не слышал, чтобы эта женщина выражалась. Она злится.
— Он пришел, но Боунз прогнал его.
Ее глаза сканируют сидящих за столом. Все очарованы Агатой.
— Я приношу свои извинения. Кейди переживала, что он появится. Она нервничает на светских сборищах. Я знаю, что ее в таких случаях охватывает ужас от предчувствия чего-то плохого. Она боится, что вы будете испытывать к ней ненависть. Пожалуйста, не презирайте ее за то, в чем она не виновата. Кейди — хорошая девочка, — глаза Агаты кажутся огромными из-за толстых очков, а ее взгляд прикован к коленям. — Если вы сможете понять ее, я молю нашего Господа об этом, то сможете полюбить ее. У Кейди была сложная жизнь. Она заслуживает счастья. Насколько мне известно, этот парень — единственный человек, рядом с которым она улыбается и забывает свое прошлое.
Папа сжимает челюсти. Мама и Пэтти теряют дар речи.
— Тыковка, почему бы тебе не показать им альбом? А я пока разложу по тарелкам пирог, — настоятельно призывает меня Агата, поднимаясь. — Раз уж я встала, кто-нибудь будет кофе?
Дин бормочет что-то невнятное. Что не помешает выпить чего-нибудь покрепче. Но папа отмахивается от его ехидного комментария, и он притихает.
— Я выпью чашечку, Агата. Кён не откажется от чая. Если он у вас есть.
Агата снова краснеет и кивает.
— Конечно.
Когда она удаляется на достаточное расстояние, чтобы не слышать нас, папа поворачивает голову к моим братьям.
— Довольно!
Затем переводит глаза на меня.
— Давайте смотреть альбом.
Сглотнув от волнения, я направляюсь к буфету, где лежат собранные мной фотографии. На это ушло много времени. Много фотографий. Много лет. Много странных моментов, смысл которых до сих пор непонятен. Я беру этот своего рода альбом. Не очень толстый, но многое объясняющий. Кладу его перед отцом, и все вытягивают шеи, чтобы посмотреть, чем же я хочу поделиться. Я открываю первую страницу.
Ты пугающая. Странная и прекрасная. Та, которую не все умеют любить…
Этими словами Варсана Шайры, записанными моим неаккуратным почерком в подростковые годы, было сказано все. Эта цитата — моя Кейди.
— Делаю официальное заявление, — со стоном говорит Барк, — становится жутковато.
Пэтти цыкает на него, и он ненадолго успокаивается.
Я открываю первую страницу.
Кейди.
Спутанные каштановые волосы. Ярко-голубые глаза. Загадочная улыбка на лице.
В шестнадцать лет она была так же прекрасна, как и сейчас. Девушка на фото — моя Кейди. Девушка, которую я преследую и люблю с десяти лет. Я люблю ее.
— То, что я собираюсь показать вам, причинит боль или напутает вас. Но мне нужно, чтобы вы оставались со мной. Пожалуйста, — призываю я.
Перевернув страницу, я задерживаю дыхание.
Боунз.
Спутанные каштановые волосы. Ярко-голубые глаза. Злая ухмылка. В шестнадцать лет он был таким же непослушным, как и сейчас. Мальчик на картинке — это мой Боунз. Мальчик, который прошел с ней через это все. Я люблю его.
— Какого хрена? Зачем ты нам это показываешь? — требует Дин. Его взгляд задерживается на голой груди Боунза, и это далеко не сексуально. Это путаница. Между губ у Боунза сигарета с марихуаной, а на животе — пачка «Читос».
— Это Боунз, — бормочу я. — Он лучший друг — мой и Кейди. И он…