Крик нерожденных. Все последствия аборта
Шрифт:
С тех пор я больше не появлялась у нее на приеме, потому что все мои аргументы закончились, а доказывать ей, что я все равно буду рожать, я не считала нужным и возможным.
Я не чувствовала поддержки вообще ни от кого. Ни один человек мне не сказал: просто рожай, и все. А у меня все аргументы в пользу родов кончились. Та врач мне звонила. Когда я видела на экране телефона ее звонок, то начинала метаться по комнате. Я не знала, что ей говорить на этот раз, какие должны быть слова.
Я плакала, плакала, плакала. Меня пыталась утешить только моя старшая дочь, но она была очень мала. Муж не знал, к какому лагерю примкнуть. Вроде бы как нужно слушаться врачей, с другой стороны, вроде и нужно рожать. Что делать он не знал.
Я так много плакала, что не могла подняться с колен. Я плакала и думала, что потеряю ребенка просто от стресса. Я думала, что должна быть сильной, я должна быть настоящей женщиной-воином, чтобы защитить своего ребенка в современных условиях.
Это был очень тяжелый путь, который я прошла. Я родила троих, а впоследствии четверых детей. Совершенно здоровых, любимых мною детей. Я хочу предупредить всех женщин, которые сталкиваются с направлением на аборт.
Почти всегда это ложные манипуляции! Женщина должна делать правильный выбор. Она должна знать, что вокруг есть женщины, которые не делают абортов, ни одного в своей жизни. Это их четкая позиция. Они являются счастливыми мамами здоровых детей».
Рассказ пятый
Арина, 36 лет
(Россия, г. Москва)
«Меня зовут Арина, я делала аборт восемнадцать лет назад. Я не могу сказать, что хотела его делать. Точнее, я его делать не хотела. Беременность для меня стала неожиданностью, но так сложились обстоятельства, что никакой поддержки я не могла получить, а сама в тот момент была достаточно беспомощной.
На аборт меня подтолкнул мой молодой человек, который был отцом ребенка. Я не думала, что он предложит сделать аборт, но он предложил именно это. Я не могла также обратиться к маме, потому что у меня с ней отношения были довольно тяжелые.
Я жила тогда в общежитии и до последнего думала, что со мной этого не произойдет. То есть, аборта не будет. Я даже пыталась встать на учет в женскую консультацию. Но, к сожалению, на учет меня не поставили, потому что была необходима регистрация в общежитии. А у меня ее не было, потому что я жила рядом, в этом же регионе.
Я пришла в эту женскую консультацию, где находились беременные женщины, и думала, что стану одной из них. Но на учет меня не поставили, и я вообще не знала, что мне делать дальше.
Я пыталась объяснить свои чувства молодому человеку, лила буквально «крокодильи» слезы, то есть выплакала буквально все. Но он меня не слышал. Он говорил, что пострадает моя и твоя учеба, что все и все поймут, как мы будем жить. Он говорил, что потом у нас еще будут дети, что сейчас это совсем не вовремя.
Я его уже вообще не слушала, а думала о своем – о ребенке. Я не слушала пропаганду, не думала, что это убийство. Я просто думала, что у меня родится ребенок, который имеет точно такое же право на жизнь, как и все мои последующие дети.
Но время шло и срок беременности увеличивался. Настал день, когда я поехала в больницу. Меня отвез туда мой молодой человек, и я там осталась одна. Я еще помню, что врач-«узист» предложил мне сохранить ребенка. А я чувствовала себя в какой-то ловушке. Потому что не было ни денег, ничего.
Хотя это все не оправдания. Но самое главное, я чувствовала право отца настаивать на аборте. Он говорил, что это тоже его ребенок и он тоже вправе решать. Я просила его оставить ребенка, но он на это не пошел. Он сказал, что это часть его жизни и он тоже имеет право решать. И он хочет, чтобы этого ребенка не было.
В больнице мне было очень страшно. Там сидели молодые женщины и они тоже были растеряны. Особенно одна девочка-мусульманка, которую муж заставил делать аборт, когда на УЗИ ей определили, что вторая будет тоже девочка. Первая у них родилась дочь. Ее мужу не нужна была девочка. И она, конечно, горевала страшно, но улыбалась, бодрилась как-то.
В общем, я зашла в операционную, легла на стол и спросила будет ли мне больно. Я имела в виду будет ли мне больно потом, когда все это закончится. Не физически, а морально. Как я буду с этим жить. Но анестезиолог так посмотрела на меня, как на странную, и все, начал действовать наркоз.
Я почувствовала, как я поднимаюсь куда-то очень высоко. И вдруг почувствовала, что рядом Бог. Я Его не слышала, не видела, но вдруг поняла, что вся моя жизнь, вот все: учеба, жилье, отношения с мамой, все это такое второстепенное. Потому что это все вообще ничего не значит. А вот этот ребенок, это то, ради чего я здесь вообще живу. (Плачет).
И мне так стало страшно, что я пришла, чтобы убить своего ребенка. И я с ним начала разговаривать: «мой миленький, прости меня за то, что я сюда пришла!» (Рыдает).
И в этот момент я очнулась и обнаружила, что у меня на животе лежит лед. То есть, было уже поздно. Для меня это был такой страх, что не передать. Потому что его было уже не вернуть. Я только что разговаривала со своим ребенком, сыном, а его уже нет. (Рыдает).
Дальше у меня было очень много проблем со здоровьем. Не прошло и недели, как я попала в больницу с воспалением. Надо сказать, что это был вакуумный аборт, про который говорят, что он безвредный. Но у меня после него последствия были очень тяжелые. Было сильное воспаление.
Когда я выписалась, то пропустила сессию. И все, все пошло кувырком. Буквально через две-три недели после этой выписки я опять попала в больницу с очень сильной болью. То есть, у меня было две кисты яичников, и одна киста лопнула. Была полостная тяжелая операция.
Надо сказать, что все это происходило на фоне очень сильных переживаний. То есть я не могла спать. Вообще не могла спать. Стоило мне закрыть глаза, как в комнате, которая была в полумраке, появлялись какие-то существа. И я видела своего убитого на аборте ребенка. Он как-то плыл по воздуху и был закутан во что-то.