Крик в ночи

Эдвардс Пол

Водка обожгла горло, во рту возник противный привкус, но почти сразу по телу стало распространяться приятное тепло. Я и правда почувствовал себя куда лучше. Питер, видимо, тоже.

– Ух, здорово! – проговорил он. Пилар усмехнулась.

– Не сомневаюсь.

Питер посмотрел на нее, чуть склонив голову.

– Тогда повторим?

– Ну уж нет! – схватив бутылку, Пилар поспешно убрала ее со стола. – И выметайтесь отсюда. Вам переодеться надо…

Мы вымелись.

* * *

Бумажный самолетик опустился

передо мной на парту. Шел урок физики. Учитель мистер Тэлбот что-то писал на доске, повернувшись спиной к классу. Воспользовавшись этим, я развернул послание, поскольку ничем иным сложенный самолетиком листок бумаги быть не мог. И от кого, сразу стало понятно: на листке было что-то написано по-русски. Уже некоторое время я учил этот язык с помощью Питера. На рождественские каникулы мы собирались в Москву, и Питер сказал, что без этого нельзя, его мама не говорит по-английски. Вот только развернуть-то я развернул, да прочитать не успел. Мистер Тэлбот неожиданно возник прямо надо мной.

– Та-ак, – протянул он. – Полагаю, что-то важное, мистер Стэмфорд…

Он взял у меня листок и многозначительно кивнул.

– …Ага. К тому же совершенно секретное. Мистер Уильямс… – теперь он обернулся и смотрел на Питера, сразу же склонившегося над своей тетрадью, – …надеюсь, вы помните, что у нас урок физики, а не русского языка.

– Да, сэр, – отозвался Питер. Мистер Тэлбот снова кивнул.

– Замечательно. В таком случае идите к доске и продолжите там, где я остановился.

Отказаться было невозможно. Печально вздохнув, Питер встал и поплелся к доске. Мистер Тэлбот положил листок в карман.

– Верну после занятий, – сказал он мне, возвращаясь к своему столу.

Питер тем временем осмотрел написанное, немного подумал и заскользил мелом по доске.

– Боюсь, мистер Уильямс, – снова заговорил учитель, – вы ошибаетесь.

– Нет, сэр, это вы ошиблись, – отозвался Питер. – Вот здесь…

Он показал мелом.

– …Так что, я просто продолжил за вами. А на самом деле должно быть так…

Питер стер последнюю часть выкладок физика, написал поверх другую формулу, зачеркнул только что написанное им самим, добавил еще одно действие и подвел итог. Казалось, мистер Тэлбот даже слегка сконфузился. Подойдя к доске, он внимательно проверил расчеты и пожевал губами.

– Ну-у, что же… – медленно протянул он. – Должен признать… вы оказались правы… на этот раз. Можете идти.

Питер направился к своему месту.

– За доблести я чтил его, но он стал властолюбив, и я убил его, – вполголоса проговорил он, оглядев класс, и подмигнул. Мистер Тэлбот, однако, расслышал. Он заулыбался.

– Это, конечно, похвально, мистер Уильямс, что вы цитируете Шекспира. Но было бы еще похвальнее, если бы на моих занятиях вы цитировали что-нибудь поближе к изучаемой нами науке. А тут у вас далеко не все в порядке, о чем красноречиво свидетельствует последняя контрольная.

Прозвенел звонок.

– Что ты мне написал? – спросил я, подойдя к Питеру, собиравшему свои тетради. Он махнул рукой.

– Теперь уже не важно. Собственно, как раз о том, что Тэлбот ошибся.

– Здорово ты его…

Обернувшись

на голос, я увидел Эрика Чапмана, неожиданно оказавшегося возле нас. Питер явно не сразу понял, о чем речь, потом махнул рукой.

– А, ерунда.

– Слушайте, парни… – внезапно продолжил Эрик, посмотрев в мою сторону, потом снова перевел взгляд на Питера, – приезжайте на мой день рождения… В субботу… Буду очень рад вас видеть…

– Куда? – машинально спросил я.

– В наше поместье, – воодушевленно отозвался он. – Тут недалеко…

Мы с Питером переглянулись. Лично мне приглашение пришлось совсем некстати, и Питер, это я прочел на его лице, придерживался такого же мнения. Основания на то были вескими. Эрик Чапман, появившийся в нашем классе только той осенью, уже успел заработать определенную репутацию. Держался он надменно, все время бравировал своим богатством. То есть богатством своего отца, недавно купившего поместье Бэрринг-корт в семи или восьми милях от школы, откуда Эрика каждое утро привозил шофер на дорогущей машине. Так себя вести у нас было не принято. Хотя школа и была из тех, которые называют престижными, многих из наших одноклассников развозили на каникулы на крутых тачках, а за Вайолет иногда приезжал шофер ее дедушки, как-то само собой получалось, в школе мы были все равны. Как говорил Питер, мериться папами можно в детском саду, а теперь важно не кто твой папа, а кто ты. И вот с этим у Эрика возникали проблемы.

– …Будет круто, – продолжал тот, по-видимому, не заметив нашей реакции.

– Мы… подумаем, – уклончиво сказал я.

– Отлично! – воскликнул Эрик, снова ничего не заметив. – Я скажу, чтобы вам прислали приглашения.

И он поспешно вышел из класса. Повисла недолгая пауза.

– Что… это… было? – раздельно проговорил Питер.

– По-видимому, нас сочли достойными посетить родовое гнездо Чапманов, – сказал я.

* * *

– Вы не поверите! – воскликнул Питер, когда мы вошли в гостиную Охотничьего дома, где сидели Вайолет и Тина.

– Не поверим во что? – спросила Вайолет.

– Он нас пригласил.

– Кто? – в свою очередь, поинтересовалась Тина.

– Чапман, – сказал я. Вайолет закивала головой.

– Очень даже поверим. Это из-за нас.

– То есть как? – спросил Питер.

– Ну… – Вайолет слегка поморщилась. – Он пригласил нас с Тиной, а я сказала, что мы придем, только если и вы двое там будете.

– Вот спасибо! – Питер грохнул своей сумкой по спинке дивана. – …Удружила!

Вайолет взмахнула руками.

– А что было делать?

– Ну-у… – протянул Питер, – могла бы сказать, что… Или просто послать…

– Посылать нехорошо, – вставила Тина. – Его и так все посылают.

– Да никто его не посылает, – сказал я.

– Посылаете, посылаете, это же невооруженным глазом видно, – продолжила спорить Тина.

– Ну, знаешь, – вступил Питер, – если парень не может вписаться в систему, это его проблема, а не системы.

– А мне кажется, наоборот…

– Вовсе нет! Я вот вписался.