Крики прошлого. Часть I
Шрифт:
– Да. – В его голосе слышалась безразличность.
– Привет, Витя. Почему ты мне не звонишь? Я была уверенна, что ты мне непременно позвонишь, после того, как я отправила тебе смску. Но ты не звонил, вот я разозлилась на тебя и не стала звонить сама. Прям вот сильно разозлилась! А вот теперь мне стало стыдно и, я решила позвонить, чтобы извиниться. Прости меня, братик, что я рассердилась на тебя.
– Ксюша, сестренка, это ты меня прости и спасибо тебе. – Родной голос любимой сестренки помог Виктору немного прийти в себя.
– За что?
– За то, что ты есть у меня. Я живу сейчас только благодаря тебе.
– Ты что, пьяный? Я родителям
– Нет, я не пил. Просто устал. Давай завтра поговорим, а сейчас – я ужасно хочу спать.
– Хм… по голосу вроде не пил. Ты не заболел?
– Нет. Все. Завтра я тебе позвоню. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, братик.
Виктор погрузился в раздумья и со временем его разбитое, угнетенное состояние души стало преобразовываться в гнев: «Нет. Я не сдамся. Неееет, так просто я это не оставлю. Не забуду, не прощу». Бритва все так же оставалась у него в руке. – «А сдохнуть я всегда успею. Но сперва – я отомщу. А там будь что будет. И пусть хоть мир треснет – я отомщу».
По виду Маши было видно, что ей тяжело слушать такой рассказ. Виктор сделал паузу.
– Простите, что настаивала, чтобы Вы рассказали мне свою историю. Я и представить не могла, через что Вам пришлось пройти.
– Не стоит извиняться. Раз уж я стал Вам рассказывать – значить я так решил и сам даю себе отчет. – Кривая улыбка появилась на лице у Виктора Романовича. По его лицу было невозможно определить, что он сейчас испытывал.
– Другое дело – Вы. Я вижу, что Вам тяжело слушать, может, Вы не готовы к такой истории и мы остановимся на этом?
– Что Вы испытываете от того, что рассказываете мне? – Напрямую спросила юная медсестра.
– Должен признаться, для меня это словно исповедь. И дня не было, чтобы воспоминания не накатывались на меня. Они давят на меня. Рассказывая Вам – мне становиться легче, но я не хочу разделять с Вами свои тягости.
– За меня не переживайте! Я хоть и выгляжу слабой, но это не так. Тягости Ваши на меня не перейдут, а раз Вам становиться легче, тогда Вы просто обязаны продолжить.
– Как скажите.
Глава IV Филипп
Так Виктор в ванной и уснул. Проснулся лишь с одной мыслью: месть. И ничего в его голову больше не лезло, а раны на спине и боль в промежности еще больше добавляли ему злобы. Лишь только слепая ярость и ничего кроме. Его разум жаждет идей, но по первой ничего, кроме тысяч негативных эмоций, переплетенных в какое-то подобие мысли. Сломать, разрушить, уничтожить, заставить страдать, чтобы они всю жизнь помнили свое преступление. Все и каждый из них. Помнили и вздрагивали в ужасе… «Нет, не свое преступление – мой суд. Плевать, что они будут думать о своей жизни, но меня они запомнят! Каждый вечер, перед сном они будут помнить. И даже во снах я буду им являться! Или… им не нужно меня помнить. Нет… они не переживут мой суд. Я убью их. Всех… все эти рожи отпечатались в моей голове и я не знаю, как от них избавиться. Что ж, пусть живут себе, главное, что я буду знать, что жить они остались лишь в моей памяти. Но как?..»
Звонок в домофон. Меньше всего Виктору хотелось бы сейчас принимать гостей. А может – это Егор? Виктор решил не подходить к трубке ведь, собственно, и неважно кто его там ожидал. Позже раздался телефонный звонок. Ксюша. Нехотя Виктор все же решил ответить.
– Ну и долго мне еще ждать на улице, соня? – Требовательным тоном спросила сестра Виктора.
– Звони еще раз – сейчас открою. – Пару мгновений и она была внутри квартиры. Перед началом расспросов решили сесть пить чай.
– Что с тобой? – Первой нарушила молчание сестренка. – Ты как-то странно выглядишь. Давай рассказывай, что случилось!
– Да ничего не случилось. Все нормально. – Пряча глаза, отвечал Витя.
– Не ври, маленькая врушка! Я знаю! Когда у тебя все нормально – ты похож на дурачка, а сейчас ты даже не улыбнулся, когда меня увидел.
– Да просто немного не успеваю по учебе. Скоро наверстаю и все наладится. – Юноша попытался через силу улыбнуться, чтобы хоть не много разбавить его мрачное настроение и порадовать Ксюшу.
– Так давай я тебе помогу! Я же все-таки старше тебя и наверняка чуточку умнее. – И она издала звонкий ангельский смех, от которого брату всегда становилось тепло на душе.
– Нет, сестренка, сегодня как раз я не хочу ничего учить.
– Ну и ладно. Как знаешь. Ой! Я совсем забыла! Я ведь обещала Антоше сходить с ним в парк и покормить уточек. Я тебе рассказывала об Антоне? Он такой красивый, и добрый и…
– Ну все, хватит! Сколько можно?! Мне они совсем не интересны, все эти твои Игори, Васи, Пети! – Громче чем можно было, сгоряча прокричал Виктор. Девушку это явно расстроило.
– Ты… ты..хам! – Не допив свой чай, она резко встала и направилась к выходу.
– Ксюш, постой. Да подожди ты! – Пытаясь ее остановить, Виктор не получил от нее и йоты внимания.
– Ну прости, я не хотел… – И перед самым выходом она развернулась, посмотрела на него и показала язык. Значить все нормально. Через час она забудет и простит ему его грубость. Это с детства все так и осталось. Если Ксюшенька всерьез обижалась, то никак не реагировала. Ну а если не всерьез, то обзовет, толкнет, покажет язык или фигу. Виктора радовало, что она в 21 год все еще оставалась добродушным ребенком, но так же он и переживал о том, что её могут очень легко обидеть чужие люди, особенно когда они с братьями были не рядом. Ну и была у него, конечно, ревность к этим напыщенным индюкам, что так и крутят своими хвостами около его маленькой сестренки. Оставшись в одиночестве, Виктор снова погрузился в свой мрак раздумий о мести.
Прошел воскресный день, в который обычно семейство Кротовых собиралось вместе. Виктор не мог ни есть, ни спать. С каждым часом он накручивал себе еще больше гнева, самостоятельно раздувая в себе огонь ярости. От недостатка сна, реакция его была притуплена, появились мелкие галлюцинации типа не сильного шума, стука или щелчков; стало ломить все мышцы. На вторые бессонные сутки ему стало мерещиться, что он начинает разговаривать сам с собой. Не про себя, наяву. Словно демон отмщения, Виктор не давал себе покоя и если он вдруг допускал возможность все оставить, забыть, то тут же чувство обиды и гордости с болью в сердце упрекали его за слабость и трусость. Он начал сходить с ума. Туман в его сознании с рокового вечера, все никак не рассеивался и Виктор жил в навязчивом бреду. Потом несчастный все-таки уснул и ему приснился странный наркодиллер. Он не мог его как следует разглядеть, но Кротов понимал, что это тот самый, с которым они виделись в субботний вечер. Во сне фантом Филиппа, пряча лицо, шепчет Виктору на ухо, что все должны умереть. Что они виновны и суд его будет справедлив. Слишком много зла они уже свершили за свой столь юный возраст, и ничто их не может спасти. А после тень Филиппа бьет Виктора ножом в спину и дико хохочет смехом «ведьмы-служанки».