Крикса
Шрифт:
Музыка неожиданно оборвалась, будто чья-то рука резко сняла иглу с пластинки. На секунду стало тихо, а потом Галка услышала плач ребёнка. Далекий и прерывистый.
– Это твоё?
Она едва не вскрикнула. Рядом со столом стоял старик-фронтовик и протягивал Галке небольшую глиняную фигурку. Кажется, она видела её в последний раз у Юлии, среди набора людей без лиц, из снов. Вблизи ей стало понятно,
– Это ты оставила?
Старик с трудом опирался на клюку. Что-то в его голосе Галку неуловимо насторожило. Как будто он старался говорить с ней спокойно, но едва сдерживался.
– Нет, больно надо. У Юлии спросите, она же такие фигурки из глины лепит.
– Кто такая Юлия?
Ага. Старик был, наверное, сильно взволнован. Или напуган. Что-то в этой фигурке его взбудоражило, в общем.
– Скульптор, она живёт тут… двенадцатый домик, что ли. Клим Палыч знает. Она свою машину разбила сегодня, вон.
Фигурка задрожала в старческой руке.
– Забери, милая, – попросил старик. – Не нужна она тут, ведьма старая. Мне её хватает и по ночам, спасу уже нет.
– Вы о чём? Что случилось? – Галка осмотрелась. Никого. Вот вообще ни одной живой души рядом, как говорится. Только слышен детский плач и негромкое потрескивание дров в свежем костре. Но даже оттуда голосов не доносилось. Будто костёр горел сам по себе.
– Милая, я не знаю, откуда это здесь взялось, но я только что будто бы в прошлое провалился. В нехорошее, знаешь. В те времена, о которых я забыть пытался много лет. Все бы мы хотели забыть.
– Кто – мы?
– Жители Заступина. Все, кто тогда разбежался отсюда.
Он поставил небольшую фигурку на стол, возле ноутбука. В свете тусклой лампы Галка разглядела ещё несколько раньше не видимых ею деталей. Юлия хорошо потрудилась с каждым пальцем на обеих кистях рук. Пальцы эти были немного согнуты и выставлены вперёд, будто женщина кого-то хотела ими поцарапать. Ноготки тоже были видны. И, самое главное, там, где должен был быть обычный рот, была выдавлена лишь тонкая линия, от уха до уха. Именно эта линия почему-то показалась Галке самой жуткой и устрашающей деталью. Она взяла фигурку и отвернула от себя. Пусть смотрит невидимыми глазами в ночь.
– Тревожно мне что-то, – пробормотал тихо старик, поглядывая внимательно на дорогу. – Не могу вспомнить, из-за чего. Проклятая память. Самое страшное в старости – это не больное сердце или трясущиеся руки. Самое страшное, милая, это слабость мозга. Только в старости ты вдруг осознаешь, что все твои воспоминания и мысли – это влажная губка, которую выжимают наружу с каждым днем все сильнее и сильнее. Скоро высохнет совсем. Я ведь раньше столько всего знал, столько помнил. До мелочей. Про Заступино. Про главу поселения, которая с красными щеками вечно… От фигурки избавься, прошу. Не место ей здесь.
– Вы слышите детский плач? – спросила она.
– Не спится нормально детям, – ответил старик. – С этого всё и начинается.
Он заковылял, тяжело опираясь о клюку, вглубь дома, через всю столовую, но не к своему граммофону, а к массивной деревянной лестнице, которая вела на второй этаж. У неё были красивые узорчатые перила, тоже деревянные, и тихонько скрипели ступеньки. Галка ещё в обед прошлась по ним туда и обратно, чтобы послушать этот звук.
Ей хотелось прямо сейчас открыть ноутбук и написать школьным подругам про все те странности, что сейчас с ней произошли. Но дома её уже, наверное, заждались родители, поэтому Галка просто сфотографировала на телефон фигурку. Разговоры оставим на завтра, настало время разгружать мозг от цифрового засилья. Или как там папа правильно говорил.
Фигурку она осторожно взяла за ноги, донесла до мусорного ведра и сразу же выбросила.
Воздух уже остыл, и стало так хорошо, до мурашек на руках и на шее. Туман накрыл поле через дорогу, растянувшись до горизонта. Сквозь туман кое-где торчали редкие деревья, растопырившись, как усохшие тела мертвецов. Тихо было вокруг, и даже ребёнок вдалеке перестал плакать. Галка прошла всего несколько метров и обернулась. В окнах хозяйского дома до сих пор горел свет, на веранде тоже, но вокруг него сгустилась неприятная и какая-то липкая чернота. Впереди тоже была одна чернота. Справа немного дрожал костерок, и Галка зачем-то направилась к нему.
Конец ознакомительного фрагмента.