Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль
Шрифт:
– У нас никакого эпизода в этом отношении в уголовном деле на гражданина Захарова не значится, и нас совершенно не интересуют ваши мероприятия, которые вы проводите, так что ничем не могу помочь.
– Хорошо, – Андрей чувствовал, что со следователем говорить бесполезно. – Я могу обратиться к вашему начальству?
– Начальство вас не поддержит.
– Почему?
– Потому что я категорически против вашего вмешательства в это дело. Вы и так слишком много испортили.
– Мы испортили? – тут Андрей уже взбесился. Затем в течение десяти минут между ними происходила
– Не положено и все! – почти кричал следователь.
– Да вы… Вы ничего не понимаете, всю работу рушите!
Следователя это еще больше завело. Он нажал на кнопку. Неожиданно в дверях появилось несколько сотрудников. Вероятно, это были коллеги следователя из соседних кабинетов. Следователь обратился к ним:
– Вы будете свидетелями. Сотрудник РУОПа меня, следователя Следственного комитета России, оскорбляет!
– Да какой вы следователь! Вы нулевка! – кричал Андрей.
– Между прочим, товарищ сыщик, – неожиданно сказал один из вошедших, – мы тут не с нуля начинали. Мы прошли серьезную школу следственной части КГБ, и у каждого за спиной 15–20 лет работы. Так что ваш упрек совершенно необоснован.
Однако Андрей его не слушал. В итоге разговор закончился достаточно печально для Андрея. Следователь пообещал в ближайшее время написать докладную записку на имя руководства Андрея и сообщить о его безобразном поведении.
Андрей вышел из изолятора ни с чем. Настроение было тоскливым. В руках он держал мобильный телефон, который мог дать ему возможность докопаться до истины и, возможно, поставить точку в его сложной и кропотливой работе. Все рухнуло только из-за того, что у следователя не было настроения дать ему допуск на встречу с Цирулем.
Андрей вернулся на работу. Однако дела у него не шли. Он сидел за столом, водя ручкой по листу бумаги. Время от времени отвечал на телефонные звонки.
К вечеру, перед окончанием рабочего дня, Андрея с Александром вызвал к себе начальник отдела. Открыв дверь, они остановились. У начальника, видимо, было плохое настроение.
– Вы что себе позволяете? – сразу начал он, встав из-за стола.
Андрей прекрасно знал, что означает, когда их начальник встает из-за стола и начинает ходить по кабинету. Значит, жди взыскания или иных неприятностей.
– Вы что себе позволяете? – Начальник смотрел на Андрея. – Как ты посмел сегодня в Лефортово оскорбить следователя Следственного комитета? Да еще угрожать ему?
– Я ему угрожал? – переспросил Андрей. – Это он мне угрожал.
– И правильно делал! Вы что, крутыми себя посчитали? Вы кто по званию?
– Старший лейтенант.
– И ты считаешь себя выше всех?
– Послушайте, – запротестовал Андрей, – мы же в армии! Что он себе позволяет? Я долго вел разработку в отношении Цируля, можно сказать, договорился с ним, он должен был дать мне важные сведения!
– Какие еще сведения? – спросил майор.
– Кто из органов помогает бандитам – вернее, помогал – вывозить общак.
Начальник замолчал.
– Послушай, откуда у тебя информация, что «погоны» помогают бандюкам?
Андрей рассказал. Суть рассказа сводилась к тому, что на основании большой разработки он установил точно, что братве активно помогают спецслужбы, точнее, бывшие – ныне оформленные как частное охранное предприятие, которое состоит из бывших офицеров КГБ.
– И мне сейчас, – сказал Андрей, – осталось только узнать у Цируля фамилии этих людей, он их знает. Из-за этого козла все разрушилось!
Майор стоял красный. Он соображал. Вероятно, информация, которая дошла до него, имела очень важное значение.
– Ну вот что, – проговорил он, – с такими эмоциями, с таким хамством, которое ты себе позволяешь, я считаю – тебе в деле вора в законе Павла Захарова работать нельзя. Да к тому же наша оперативная работа закончена. Теперь дело за следствием и судом. У Захарова достаточно много обвинений, чтобы получить большой срок. Поэтому считай, что с сегодняшнего дня ты от работы с Захаровым отстранен… Да, вот еще что, – майор протянул Андрею листок бумаги, – иди в отдел, напиши объяснение.
– Какое объяснение?
– О своем неправильном поведении в Следственном комитете.
– А почему я должен писать?
– Потому что они официальную бумагу написали и их начальник нашему звонил, жаловался. Так что в ближайшее время мы эту бумагу ожидаем. Вот что, друг, я пойду тебе навстречу, помогу. Пиши докладную записку на мое имя, что он тебе, дескать, препятствовал, и в этой записке укажи, что особо не хамил.
– Вы же только что сказали писать объяснительную записку!
– Ее будешь писать тогда, когда их письмо придет. А сейчас пиши докладную. Тебя, дурака, учат, как сухим из воды выйти!
– Да я же ничего не делал! – опять запротестовал Андрей.
– Это тебе так кажется, а нам совсем наоборот. Все, свободен, иди!
Андрей вышел из кабинета с листком бумаги в руках. Он смял его и бросил в урну.
– Что думаешь, Александр? – спросил Андрей. – Почему меня вывели из дела?
– Не только тебя. Нас всех вывели из дела. Закончилась наша работа в отношении Павла Васильевича, – грустно сказал Александр.
– Как же так? Мы же практически распутали весь клубок! А тут – на тебе!
– Ладно, – сказал Александр, – успокойся. Слава богу, взыскание получил. Ведь ребята из соседнего отдела тоже со следаками поцапались, и те накатали такую бумагу!
– И что? Премии лишили?
– Какое-то взыскание наложили. Толком я не знаю.
– Послушай, напарник, – обратился к Александру Андрей. – На душе у меня тоскливо, как будто грязью облили.
Александр взглянул на часы.
– Так, рабочий день окончен, срочных вызовов нет. Пойдем пива попьем!
Через час они уже сидели в уютном пабе, расположенном в центре города, заказав несколько кружек фирменного пива. Андрей жаловался на несправедливость, Александр кивал, приводил ему какие-то аргументы.