Криминальные будни психиатра
Шрифт:
10
Виталий не обманул — регистрация действительно оказалась быстрой. За это время Савелий успел не только списаться, но и познакомиться с Высоцким. Олег Михайлович ему неожиданно понравился. Савелий представлял его важно-начальственным, а на деле он оказался простым и дружелюбным в общении. И это с поправкой на недавнюю, совсем свежую трагедию и великую занятость — за те четверть часа, которые Савелий провел в кабинете Высоцкого, раз двадцать, не меньше, звонили телефоны и каждые две-три минуты кто-то нетерпеливо заглядывал внутрь. Внешность у Высоцкого тоже была располагающей — не пузатый мордач, а худощавый, интеллигентного вида мужчина, немного напоминавший Шурика из «Кавказской пленницы».
Договорились быстро. Высоцкий одобрил текст договора, скачанный Савелием из Интернета, и предложил оплату, которая по меньшей мере вдвое превзошла ожидания. Когда соглашение было достигнуто (подписание отложили на вторник, к тому времени Савелий должен был получить свидетельство и открыть счет в банке), Олег Михайлович помялся немного и спросил, не согласится ли Савелий занять кабинет бывшего директора склада.
— Но если вы против, то я могу перебраться туда, а вам уступить свой, — добавил он.
Савелия не очень-то вдохновлял кабинет покойника, тем более что ничего такого ценного, проливающего свет на убийство там все равно не найти, но было бы некрасиво и негуманно вынуждать Олега Михайловича на переезд, ведь это может напомнить ему и об убийстве его сына. Поэтому Савелий поспешил ответить, что он не против, что ему все равно, главное, чтобы беседы с сотрудниками проходили с глазу на глаз, без посторонних. Легенда была простой — психолог работает с сотрудниками склада, помогая им справиться со стрессом, который мог возникнуть (просто обязан был возникнуть) после недавних убийств. Техническую помощь Савелию должна была оказывать секретарша покойного директора Мария Андреевна, которую Высоцкий отговорил от увольнения.
— Люди бегут. Двадцать восемь человек уволилось за последнюю неделю, — пожаловался в завершение разговора Высоцкий и после небольшой паузы спросил: — Савелий Станиславович, а вы сотрудник МВД или сами по себе? Если не секрет, конечно.
— Сам по себе, — ответил Савелий. — Я работаю в психоневрологическом диспансере, занимаюсь терапией кризисных состояний.
— Бог мне вас послал! — воскликнул Высоцкий. — Вы, наверное, знаете про мои… обстоятельства?
Савелий кивнул.
— Я еще как-то держусь, а вот с женой — беда. Сейчас она в Белоруссии, сестра увезла в санаторий, подальше от Москвы, от дома, но через три недели она вернется и, насколько я понимаю, будет нуждаться в помощи специалистов. Могу ли я на вас рассчитывать?
— Можете, конечно, — ответил Савелий. — Только прошу учитывать, что я не какая-нибудь звезда, а самый обычный врач, без степеней и званий.
— Я не вчера родился и знаю, как добываются степени и знания, — криво усмехнулся Высоцкий. — Был в жизни случай — лечил мое колено один профессор. Если бы вовремя не послал его к чертовой матери и не обратился к самому обычному травматологу, хромым бы остался…
К работе Савелий приступил подготовленным, спасибо двоюродному брату. А то просто не знал бы, за что хвататься, точнее — с кого начинать, а Виталик дал список из девяти человек, на которых, по его мнению, следовало обратить внимание в первую очередь. Все они были на территории комплекса в то время, когда происходили убийства. У каждого имелись «провалы» в алиби, когда подозреваемые на какое-то время выпадали из поля зрения окружающих. И было у всех некое дополнительное обстоятельство, обращающее на себя внимание.
Первым по алфавиту шел грузчик Анисимов. Николай Николаевич, тезка покойного директора, тридцати двух лет, проживающий в Бронницах. Анисимов отличался вспыльчивым характером и недюжинной физической силой. «На что бригадир суровый мужик, а этого боится», — было дописано на распечатанном списке почерком брата.
Вспыльчивый — это немного не в тему, потому что Кулинар, судя по всему, человек хладнокровный. Но познакомиться не мешает.
Номер два — водитель погрузчика Воронин. Двадцать семь лет, живет в Выхино, два года назад получил сотрясение мозга — во время подъема на штабелере развалился паллет с краской, и одна банка угодила Воронину по голове. «Вопрос порешали, — дописал Виталик, — но Воронин остался недоволен. Деньги давно закончились, а голова все болит». Насчет «порешали» все было ясно — владельцы заплатили Воронину энную сумму в обмен на обещание не поднимать шума. Оформлять травмы на производстве администрация не любит — слишком много проблем. Проще раскошелиться неофициальным образом и спустить дело «на тормозах».
Воронин показался Савелию перспективным, во всяком случае, перспективнее номера первого. Два года назад Высоцкий уже был совладельцем складского комплекса, значит, недовольство Воронина распространялось и на него. Убийство сына вполне могло быть местью Высоцкому. Убил одного врага и сына другого врага плюс даму из отдела персонала, которая тоже могла быть каким-то боком причастна к истории с развалившимся паллетом — посоветовала что-то не так, или не поддержала, или как-то ввела в заблуждение. Обидела, в общем. Ну а водителя погрузчика Шарабчиева Воронин мог убить как для «маскировки», так и по каким-то своим соображениям. Может, Шарабчиев взял его погрузчик, покатался и забыл после себя сиденье влажной тряпочкой протереть. Или еще что-нибудь. Два водителя погрузчика найдут повод для ссоры — у них точек соприкосновения много, а каждая точка есть не что иное, как потенциальный повод.
Номер три — начальник смены, он же, по совместительству, и старший кладовщик Кочергин. Пятьдесят шесть лет, живет в Красногорске, один из самых старых сотрудников. Во время убийства директора приходил в бухгалтерию разбираться с начислениями за прошлый месяц, во время всех остальных убийств — работал. «В прошлом году хотел уволиться после того, как начальником склада назначили другого, — написал Виталик. — Любитель поддать».
Облом в карьерном росте вполне может стать поводом для мести. Особенно, когда ты давно работаешь на складе, надеешься и понимаешь, что если не сейчас, то уже никогда. Пятьдесят шесть лет, это не бог весть какой возраст, но все же не тридцать. Вдобавок Кочергин злоупотребляет алкоголем… Нет, Виталик правильно сделал, что включил его в список.
Номер четыре — Половецкий, слесарь-ремонтник погрузочной техники. Сорок два года, живет в Купавне, на складе работает четвертый месяц. «Отсидел два года по 158, — написал Виталик. — Мрачный, озлобленный тип, считает, что все ему должны. Как специалист — на уровне».
Савелий статей Уголовного кодекса по номерам не знал, поэтому пришлось спрашивать у Гугла. Оказалось, что Половецкий отбывал срок за кражу.
Номером пятым был аккумуляторщик по фамилии Рудь. Двадцать шесть лет, живет в Марьино, увлекается айкидо. На складе работает чуть больше года. «Е…нутый он какой-то, этот Рудь, — устно прокомментировал Виталик во время передачи списка. — Глаза и вообще… Объяснять долго, как увидишь — сразу поймешь».
«С него и начну», — решил Савелий, ставя галочку возле пятерки. Начинать всегда лучше с самого загадочного.
Номер шесть — электрик Стышкевич. Тридцать шесть лет, гражданин Беларуси, в Москву приехал из Бреста, живет на складе, в комнате при своей мастерской. Нелегально, конечно, живет, но вреда от этого нет — только польза. Стышкевич не тратится на съем жилья и почти всегда находится под рукой на случай аварии. Работает третий год. «Подкатывался к Луковской (вначале говорилось, что Луковская тетка, которой нельзя увлечься), но безуспешно, — написал Виталик. — Дома, в Бресте, одно время работал забойщиком на мясокомбинате. Крепкий мужик с крепкими нервами».