Криминальные будни психиатра
Шрифт:
Юрист Хотин перехватил Савелия на следующий день в коридоре. Прямо с утра.
— Александр, — представился он, протягивая узкую, но оказавшуюся крепкой ладонь. — Вы, кажется, хотели со мной побеседовать?
Савелий завел речь о психологической помощи, но Хотин заговорщицки подмигнул и прошептал на ухо:
— Я все знаю. Олег Михайлович рассказал. Ваш договор вызвал у меня кое-какие вопросы, вот меня и ввели в курс дела.
— Разве он неправильно составлен? — так же тихо спросил Савелий.
— Нет, с юридической точки зрения там все более-менее ничего. Просто я на правах доверенного лица поинтересовался, зачем вдруг Олегу Михайловичу понадобились ваши услуги.
«Доверенного лица?» — удивился Савелий, но вспомнил, что Хотин — племянник жены убитого директора.
С учетом того, что Хотин был одним из девяти подозреваемых, его информированность была совсем некстати, но с этим уже ничего не поделаешь. Савелий решил превратить минус в плюс.
— Тем лучше, — широко улыбнулся он. — Значит, с вами можно говорить откровенно.
— С юристами только так и надо разговаривать, — ответил Хотин. — Только давайте общаться у меня, а не в директорском кабинете. Разницы никакой, но у меня кофеварка есть. Заходите часика в четыре — к тому времени с сегодняшними делами я уже разберусь, а завтрашние только начнут вырисовываться.
— Зайду, — пообещал Савелий. — Кофеварка — это веский аргумент…
Первым сегодня явился старший кладовщик Кочергин, лысый, толстый, одышливый и встревоженный.
— Зачем я вам понадобился? Я вообще, если хотите знать, во всю эту вашу психологию не верю. Одна болтовня, переливание из пустого в порожнее и обратно. Чем вы мне поможете, если я хожу и трясусь? За угол свернуть боязно, а вдруг там — Он.
— Не лучше ли тогда уволиться? — предположил Савелий.
— Уволиться?! — взвился Кочергин. — А куда я пойду за три года до пенсии? Кто меня возьмет? Вы, пожалуйста, давайте советы с поправкой на мой возраст. А лучше вообще не давайте советов! Надо где-то расписаться, что вы со мной беседу провели? Нет? Ну, тогда до свидания, то есть прощайте!
Встал, не дожидаясь ответа, и ушел, оставив Савелия в недоумении. Вроде бы не похож Кочергин на убийцу, но, с другой стороны, хорошему актеру несложно разыграть подобный спектакль. Ах, боюсь-боюсь-боюсь, а сам тем временем новую жертву присматривает… Или Кулинар никого не присматривает, а просто, когда приспичит, идет и убивает кого придется?
Нет, все же, наверное, присматривает. И вообще, все это может быть запутанной «игрой» одержимого человека? Выпад, шаг назад, новый выпад, шаг в сторону… Может, он и директора убил только ради большего шума?
Водитель погрузчика Воронин сразу же завел разговор о своей «производственной травме».
— Я мнительный стал, от собственной тени шарахаться начал, а сейчас вообще живу в постоянном страхе. И голова болит все время…
Савелий и так и эдак пытался перевести разговор в нужное ему русло, но у него так ничего и не получилось. Воронин упорно долдонил про свои головные боли и свою мнительность. Того, что говорил Савелий, он, кажется, вообще не слышал. Минут через пятнадцать Савелий отчаялся, встал и протянул Воронину руку со словами:
— Всего хорошего, Геннадий, вы мне очень помогли!
Руку протянул не просто так и не прикола ради, а с определенной целью — оценить физическую силу Воронина. Оценил. Разжал слипшиеся пальцы, потряс рукой в воздухе и сказал вслух:
— Шкатулочка, как видно, с большим секретом…
Ровно в четыре Савелий постучался в кабинет юриста.
— А я только подумал, что надо бы прерваться. — Хотин отложил в сторону толстую папку с непонятной надписью «КлТ-02» и достал из ящика стола полупустую пачку молотого кофе, заколотую сверху зажимом для бумаг. — Вам как — покрепче?
— Покрепче и без сахара, — ответил Савелий, садясь на ближний к столу Хотина стул.
— Без сахара — это сурово…
Хотин сразу же взял инициативу в свои руки. Пока готовился кофе, выспросил, где учился Савелий, есть ли у него ученая степень и нравится ли ему работать психиатром. Поставив перед Савелием ароматную дымящуюся чашку, Хотин зарядил аппарат новой порцией кофе и сказал:
— Дурацкая создалась ситуация — все знают, чьих рук это дело, и все молчат, как воды в рот набрали.
Рука у Савелия дрогнула, и он пролил кофе на стол.
— Как это — знают?
— Так. — Михаил вытер стол салфеткой. — Знают и молчат. Чему вы удивляетесь, так часто бывает. Все знают, и все молчат.
— Я вас не понимаю…
Михаил с чашкой в руках сел на свое место.
— А что тут понимать? — спросил он. — В ноябре прошлого года одна очень серьезная компания проявила интерес к складскому комплексу. Не столько к комплексу как таковому, сколько к земле, на которой он стоит, потому что хотели построить здесь торговый центр. Мало, знаете ли, в Москве торговых центров!
Савелий вежливо улыбнулся, давая понять, что оценил шутку. Как же — мало, куда ни плюнь — в торговый центр попадешь.
— Очень серьезная компания, — повторил Хотин, — солидные люди, с выходом на все уровни, на все инстанции. А префект у них вообще здесь. — Хотин сжал пальцы в кулак и потряс им в воздухе, показывая, как крепко держат префекта солидные люди. Они давали неплохие деньги, — продолжил Хотин, отпив из чашки. — Николай Николаевич согласился бы, было видно, что он колеблется, но Олег Михайлович, бывший категорически против продажи, сумел-таки его уговорить. Как же — склад только что встал на ноги, впереди такие перспективы, разве можно продавать такой бизнес! Короче говоря — переговоры прервались, но интерес к складу-то сохранился. В феврале была сделана попытка возобновить переговоры, но Николай Николаевич к тому времени окончательно поверил в перспективы и наотрез отказался обсуждать продажу. Между нами говоря, в его-то возрасте деньги куда важнее перспектив, до перспектив еще дожить надо, вы согласны?
— Каждому — свое, — дипломатично ответил Савелий.
— Да, каждому — свое, — согласился Хотин. — В апреле люди вышли на меня. Пригласили в офис, наговорили кучу комплиментов, обласкали-подогрели и предложили уговорить Николая Николаевича и Олега Михайловича расстаться с комплексом. Я же в некотором роде приходился Вергуну родственником. Его жена — двоюродная сестра моей матушки. Деньги, между нами говоря, предложили не ахти какие, можно сказать — подачку кинули, поэтому я от них отказался и попросил в случае успеха дать мне место в их структуре. Они согласились. Выбрав удобный, как мне казалось, момент, я пошел к Николаю Николаевичу и выложил ему все, как есть, вместе со своими соображениями. Соображения были простые — купить на вырученные деньги недвижимость и сдавать ее в аренду. Доходы был бы немного ниже, но зато стабильные, без срывов и «ухода в минус». В какой-то момент мне показалось, что я сумел его убедить, но это только показалось… Меня послали подальше и чуть было не уволили под горячую руку. Правда, Николай Николаевич быстро остыл и сообразил, что без юриста ему никуда, а доверенного человека так сразу не найдешь, поэтому увольнять меня не стал, но с тех пор держался холодно, неприветливо. Я больше чем уверен, что он втихаря начал подыскивать мне замену. Больше предложений по покупке не поступало, а вскоре начались убийства… Вы, Савелий, производите впечатление разумного человека. Можно ли узнать, какие выводы приходят вам на ум?