Криминальные будни психиатра
Шрифт:
О Щукине он вспоминал с признательностью. Бывают очень вредные педагоги, бывают так себе, вредноватые, бывают — невредные, бывают и добрые, а Щукин был не просто добрым, но еще и очень ответственным. Казалось бы, проговори материал и забудь, проработай тему и иди дальше, но Щукин так не мог. Он старался донести знания до каждого студента и, кроме того, старался научить думать так, как положено думать врачу. Мыслить клинически.
— Еще Гиппократ говорил: «Qui bene dignoscit bene curat»! [18] — любил повторять Щукин, подсовывая студентам трудные диагностические задачи.
18
«Кто хорошо диагностирует, тот хорошо лечит!» (лат.)
Если под рукой не было малопонятных больных, Щукин терзал задачами «собственноручной выпечки». «Вот вам жалобы, дорогие коллеги-клиницисты, вот вам симптомы, вот данные обследования — извольте выставить диагноз и обосновать его, то есть объяснить, как вы к нему пришли». Причем задачки у Щукина были те еще — правильный диагноз искусно скрывался за множеством вероятных и вполне правдоподобных, но в то же время неправильных.
— Кривое попадание, — морщился Щукин, слыша неверные ответы.
— В точку! — резюмировал он, когда наконец выставлялся правильный диагноз.
Именно что «наконец», потому что сразу, с наскоку щукинские задачки было не решить. С кем-то из больных еще можно было разобраться быстро, но не с этими каверзными казусами.
— Зрите в корень! — призывал студентов Щукин. — Умейте отделять главное от второстепенного! Умейте видеть то, что не лежит на поверхности!
Щукин никогда не ругался. Самым тупым и нерадивым он дружелюбно говорил:
— Ничего, не переживайте. — Те, кстати говоря, и не думали переживать по поводу своей тупости, ибо к ней давно привыкли, но Щукину казалось, что переживать они все-таки должны. — Не переживайте. Медицинский статистик тоже хорошая специальность. Спокойная такая, а если в циферках ошибетесь, то и поправить несложно. Опять же медицинскому статистику легко карьеру сделать, потому что он привык с цифрами работать, а это — главное умение любого руководителя. Так что не переживайте.
«Мыслить клинически» в понимании Щукина означало мыслить нестандартно и непременно докапываться до сути, желательно — в кратчайшие сроки, ведь больные иногда не склонны дожидаться, пока там доктора раскачаются да растекутся мыслью по ветвистому диагностическому древу. Умрут — и на все вопросы нерадивым и недалеким клиницистам даст ответ патологоанатом. Недаром же говорят, кто в шутку, а кто и всерьез, что посмертный диагноз — самый верный.
— Если вам мешает один симптом, — учил Щукин, — ну никак не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время, выставьте диагноз, а затем попытайтесь объяснить этот симптом уже с позиции выставленного диагноза. От частности — к целому, от целого — к частности. Клиническая математика…
Злые языки, ухватившись за одно из любимых выражений доцента, прозвали его Клиническим Математиком. Щукин не обижался, напротив — сам употреблял это прозвище и говорил, что оно ему нравится. Главное, что клиническим идиотом не прозвали, уже хорошо.
Если вам мешает один симптом, не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время…
Если вам мешает один симптом, не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время!
Если вам мешает один симптом, не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время!!!
Применив совет доцента Щукина к убийствам на складском комплексе, Савелий понял все. И лучше бы было понять это дома или на работе, на худой конец — во время стояния на светофоре (благо то и дело приходилось этим заниматься), но не во время движения. Радость победы взволновала так, что в глазах потемнело, голова стала дурной, сердце учащенно забилось. Гипертонический криз, только без рвоты с тошнотой. А что? Вполне возможно. Адреналин, выброшенный на радостях в кровь надпочечниками, повышает артериальное давление.
Ничего толком не соображая, Савелий кое-как перестроился из левого ряда в правый, чудом избежав при этом как минимум двух столкновений, и остановился. Опустил стекло на своей дверце, чтобы свежий воздух помог ему побыстрее прийти в себя, и услышал сакраментальное:
— Бу-бу бу-бу бу-бу-бу, предъявите права и техпаспорт.
Не исключено, что худощавый капитан представился весьма членораздельно, просто вербальное восприятие Савелия включилось только к концу фразы.
Он протянул капитану документы, но выходить из машины не стал. Во-первых, ноги еще не окрепли окончательно, а во-вторых, капитан стоял прямо у дверцы, не открыть.
— Знак «остановка запрещена» видели?
— Нет, товарищ капитан, не видел.
— Почему? — не без иронии поинтересовался капитан. — Зрение плохое?
— Зрение у меня в порядке, просто плохо себя почувствовал.
Капитан склонился к окошку, принюхался, внимательно посмотрел Савелию в глаза, явно интересуясь зрачками.
— Не пил, не кололся, не нюхал. — Савелий постарался улыбнуться, но, кажется, это у него получилось не очень хорошо.
— Сердце? — предположил капитан.
Можно было бы кивнуть, но Савелий был немного суеверным и верил в то, что «присвоенные» болезни непременно прилипают к человеку. Да и какой смысл лгать, если можно сказать правду?
— Нет, не сердце. Это с головой. — Савелий для наглядности постучал себя пальцем по лбу. — Померещилось что-то, в глазах потемнело, руки-ноги как не свои стали, вот и остановился где попало, чтобы оклематься.
Не самое четкое и не самое правдивое объяснение, но не начинать же ab ovo… [19]
19
«От яйца» (лат.) — употребляется в значении «с самого начала».
— Оклемались? — В голосе капитана послышались нотки сочувствия.
— Пока не до конца, но уже немного осталось, — ответил Савелий и, испугавшись, что капитан может вызвать ему «скорую», добавил: — Совсем немного, уже вот почти…
— Вы, наверное, артист?
— Нет, я психиатр. — Савелий снова улыбнулся. — Мы еще более впечатлительны, чем актеры.
— Впечатлительны? — удивился капитан. — Я не об этом. Просто вы похожи на одного актера из сериалов, вот я и спросил. Уже недолго, говорите?