Криминальные прогулки
Шрифт:
В течение ближайшего времени подвал был тщательно обследован, а образцы крови (или, вернее, «пятен бурого цвета») на бетонных осколках забрал судмедэксперт.
Когда осмотр подвала был закончен и все вылезли наверх, в комнату, «важняк» пробормотал:
– Что-то я не понимаю… А зачем вообще в автосервисе нужен подвал?
– Может, для того, чтобы горючее и смазочные материалы хранить? – предположил кто-то.
– Нет… – возразили ему. – Это по технике безопасности не допускается. К горючему и смазочным материалам должен быть обеспечен удобный доступ, чтоб в случае чего их легко затушить можно было! А там что? Люк диаметром меньше метра? Да это ж пороховая бочка будет, если там ГСМ хранить!
Тогда предположили, что в подвале собирались устроить какую-то мастерскую. Но опять странно – почему тогда не сделали нормальный вход с бетонной лестницей, а не с этой деревяшкой? Да и вообще, что это за мастерская такая без батарей? Вот большая радость для мастеров – стучать зубами в неотапливаемом подвале!
– А может, там собирались… это… соленья хранить? – неожиданно предположил Яковлев.
– Соленья? – выпучили на него глаза. – В автосервисе?
– Ну да… – кивнул Яковлев. Он и сам понимал, что догадка его была, скорее всего, неверна, но твердо знал, что на стадии мозговой атаки хороши любые, даже самые нелепые, казалось бы, предположения, и поэтому не сдавался: – А чего? Поди плохо – тяпнуть после работы стопку да закусить огурчиком из баночки!
Но тут Коломиец незаметно дернул его за рукав, и он затих.
Турецкий вспомнил:
– Слушайте, а в другом углу ведь тоже шкаф с инструментами стоит!
– И что? – взглянул на него стоящий рядом Никитин, к концу этого своего «и что?» уже, впрочем, догадавшись, к чему клонит «важняк».
– Так, может, за ним тоже дверь есть? – подтвердил его догадку Александр.
Все высыпали из комнаты и направились к шкафу. Турецкий оказался прав. За ним действительно была дверь.
Яковлев все так же легко перенес шкаф в сторону, и «важняк» дернул на себя дверь, и взорам присутствующих открылась комната, как две капли воды похожая на ту, из которой они только что вышли.
За исключением лишь одной детали – люк в полу отсутствовал. Вернее, он, кажется, когда-то тут имелся, но теперь его кругляшок был залит бетоном.
– Это что?… – сказал Турецкий. – Подвал замурован, что ли?
Никитин прошел внутрь, постучал каблуком по полу, потом шагнул чуть в сторону, еще постучал, хмыкнул задумчиво и произнес:
– Да тут, кажется, и подвала-то никакого нет…
Александр подумал, а затем вдруг обернулся на ремонтную часть ангара, прищурился, словно прикидывая что-то, и покачал головой:
– Тогда странно. Посмотрите, как тут все симметрично устроено… – Он вытянул руку и стал водить ею вправо-влево: – У одной стены ремонтный бокс – и у другой точно такой же… С одной стороны яма – и с другой тоже… В том углу комната с подвалом, – значит, и эта по логике тоже должна быть с подвалом!
– Точно! – согласился с начальником Коломиец.
Никитин сдвинул фуражку на затылок и почесал лоб:
– Так что ж он, и вправду замурован?
– Наверное… – пожал плечами Турецкий.
Начальник милиции потянул козырек обратно, даже брови чуть закрыл блестящим черным полумесяцем, и решительно сказал:
– Тогда надо долбить!
– Надо! – кивнул Турецкий.
Скоро из находящейся во дворе подсобки принесли лом, и Яковлев, как самый крупный из присутствующих, долбанул им по бетону. Бетон дал трещину. Опер стукнул еще. Потом еще и еще. Из середины кругляша вылетел приличный кусок и чуть не зацепил ногу стоявшей в сторонке понятой – местной почтальонши тети Вари.
– Ай! – вскрикнула она, уворачиваясь, а когда кусок врезался в стену и прекратил свое движение, почтальонша с интересом склонилась над ним и протянула: – Ишь ты-ы… Это чевой-то?
На серой поверхности блеснуло что-то перламутрово-синее. Тетя Варя нагнулась еще ближе и дунула, очищая это синее от пыли. И вдруг побледнела, а потом резко попятилась назад, сметая все своим мощным задом, даже тяжелого Яковлева сдвинула с его ломом, и ка-ак заорала:
– А! А-а-а! А-а-а-а!!!
– Что такое? – встрепенулись все.
Но почтальонша не в состоянии была ответить вразумительно. Она уперлась спиной в противоположную стену и, все еще продолжая отталкиваться ногами, словно и стену хотела сдвинуть, отгородилась ладонями от только что обследованного ею куска бетона и опять закричала.
Турецкий дернулся к так напугавшему ее предмету и тут же все и увидел.
– Вот это да… – пробормотал он.
Из неровного скола торчала фаланга человеческого пальца, ноготь которого был покрыт синим перламутровым лаком.
На том свете все было не так, как предполагала Инга. Никто не вышел к ней в развевающихся одеждах, шурша за спиной белыми или (что было логичней в ее ситуации) черными крыльями, никто не пояснил ей, что же будет дальше, и даже ее умершие родственники не посчитали нужным встретиться с ней, пребывая, очевидно, где-то в дальних концах окружившего ее молочного тумана.
Потом она поняла, что это не туман. Просто сквозь щелки слипшихся век все казалось размытым и загадочным. А когда Инга наконец открыла глаза полностью, то оказалось, что над ней навис белый потолок, вполне земной и даже со следами разводов от халтурной побелки. А сама она на этот раз лежала на чем-то мягком и удобном. Инга попыталась повернуть голову, но вдруг вскрикнула от резкой боли в шее и непроизвольно коснулась ее рукой, ощутив при этом характерную шероховатость бинтов. И тут же услышала, как в стороне открылась дверь. Морщась и постанывая, Инга скосила глаза вбок. Метрах в двух от нее ухмылялось некрасивым широким ртом знакомое утиное лицо.
Да что же это такое!
«Этот Витя и умереть мне не дал, гад!» – с жуткой злостью подумала Инга.
Утиное лицо приблизилось и склонилось над ней.
– Ну как ты? – пошевелились губы некрасивого рта.
Инга не ответила.
– Болит? – приплюснутый нос Вити указал на шею девушки.
Инга свирепо посмотрела на него и выдохнула, обжигаемая резью в изувеченных осколком стекла связках:
– Паол на…!
Матом она ругалась только в исключительных случаях. Сейчас был как раз такой.