Криминальные прогулки
Шрифт:
Так кто же? Кто?!
Оставались неисследованными только два человека. Они сидели в дальнем конце площади на скамеечках и читали газеты… Вроде бы неопасные… Но кто знает?…
Витя выдохнул и поправил очки, именно в эту секунду и решая, что ему делать дальше – двигаться на площадь или немедленно уезжать отсюда.
Турецкий сел напротив корневского соседа и приготовился слушать. Тот развернул свой сверток и достал из него видеокассету:
– Вот.
– Что это?
Сосед кашлянул и начал:
– Помните, я вам говорил, что года два назад к Витькиному дому какая-то черная машина подъезжала? – Сосед дождался утвердительного кивка Турецкого и продолжил: – Во-от. У нас тогда как раз сын с семьей гостил. Я вроде и об этом вам говорил, да?
– Ну-ну, дальше-то что? – поторопил его Александр.
– А дальше – вот! – Сосед постучал ладонью по видеокассете. – Тут все и запечатлено!
– Что именно?
– Как – что? Наша семейная встреча! Сын снимал на камеру! Два года назад снимал, паразит, а привез только вчера. Мы всю ночь смотрели, уписывались! Представляете, там даже есть, как я, пьяный, в трусах по огороду бегаю! – хохотнул сосед.
Турецкий нахмурился:
– Меня, знаете ли, совершенно не интересует, как вы там в трусах…
– Да нет! – мигом посерьезнев, перебил его сосед. – Я же не про то хотел… – Он поправил куцый пиджачок и наконец перешел к главному: – Когда мы на фоне березки снимались, то дом Корнева аккурат за нашими спинами оказался. И тоже в кадр попал! А вместе с ним и та черная машина!
Турецкий аж подался вперед:
– Да?
– Да! – горячо кивнул сосед. – И даже больше того! Сын как раз по этой машине начал объектив настраивать, ну фокус там какой-то, апогей, перигей, хрен его знает чего там, он у меня оператором на телевидении работает и умеет это все делать… Так вот. Он эту машину сначала еще больше отдалил, а потом, наоборот, приблизил. Сильно так приблизил, прямо как рядом она оказалась. И номер на ней виден стал!
– Номер?
– Ага! – радостно подтвердил сосед и огляделся. – У вас видеомагнитофон есть?
Видеомагнитофона в номере не было. Но его можно было заказать у дежурной. И, не теряя времени, Турецкий к ней и направился.
Бородача оперы заметили сразу. Заметили и его колебания, его неуверенность, его переминания с ноги на ногу и даже, кажется, желание смыться.
Естественно, они не знали, Корнев ли находится сейчас на другом конце площади или нет. Пойманный тульской милицией наркодилер утверждал, что Витя Мак Дак ходит теперь в темных очках, с приклеенной бородой и усами. Но ведь он мог уже и сменить маскировку!
А с другой стороны – зачем ему ее менять? Он же не знал, что нарокодилера повязали! А если бы даже Корнев и имел такую информацию, то все равно – он ведь мог и не предполагать, что наркодилер узнал его!
К тому же все наряды милиции в городе были проинструктированы насчет Корнева и бросались теперь к каждому подозрительному и не очень усатому бородачу. За бороду, конечно, не дергали, но документы проверяли очень тщательно, да и темные очки, если таковые были, заставляли снять.
Но наряды милиции не катались на общественном транспорте, вот в чем дело-то…
– По-моему, он уходит… – сказал Коломийцу Яковлев.
– Тогда давай просто подойдем к нему, покажем удостоверения и проверим документы! – предложил Коломиец.
– Давай… – кивнул Яковлев.
Оперы поднялись со скамейки, одновременно сворачивая газеты и пихая их в карманы, и, как бы гуляя, двинулись сначала к памятнику, якобы для того, чтобы прочитать выбитые под ним слова Ленина о зеркале русской революции (одновременно они ни на мгновение не выпускали из вида бородача), потом вообще принялись обходить гранитный монумент вокруг (по пути Коломиец любезно помог какой-то женщине собрать высыпавшиеся у нее из сумки апельсины, а Яковлев рявкнул на уносившегося вдаль скейтбордиста, который и зацепил эту женщину, выписывая на асфальте всякие петли и восьмерки). Затем оперы как бы между прочим и совершенно вроде бы без цели направились в сторону бородача. При этом они ни разу не посмотрели на него, зато несколько раз обернулись на голоногих красоток с ластами в руках, двигавшихся, очевидно, в направлении пляжа, и Яковлев даже послал одной из них воздушный поцелуй, а Коломиец незаметно пихнул его в бок и шикнул: «Не увлекайся». На минутку оперы остановились у лотка с мороженым, где купили по пачке пломбира, развернули бумажки, откусили по кусочку розоватой массы и пошли дальше.
До бородача оставалось не так уж и далеко.
– Только бы не спугнуть его… – держал пальцы крестиком суеверный Яковлев.
– Угу… – отзывался не суеверный и надеющийся только на собственные силы Коломиец. – Только бы не спугнуть…
Но – спугнули.
Вернее, оперы были вроде бы и ни при чем. Просто в какой-то момент бородач вдруг в упор уставился на них, а потом как-то странно вздрогнул, будто что-то почувствовал, и в ту же секунду совершенно неожиданно для Яковлева и Коломийца бросился в сторону от площади, прямо через запруженную автомобилями дорогу. Раздались беспорядочные гудки, жутко заскрипели тормоза, кто-то въехал кому-то в бампер, кто-то помял кому-то крыло, кто-то непристегнутый просто чуть не вылетел через лобовое стекло, когда вынужден был резко остановить машину, чтобы не сбить несущегося через дорогу бородача. В воздухе повис такой ядреный мат-перемат, что ого-го. Яковлев и Коломиец, как две пули – большая, от тяжелого станкового пулемета, и поменьше, калибра где-то пять сорок пять, – понеслись вслед за бородачом. Тот нырнул в находившуюся сразу за дорогой арку жилого дома и устремился во двор. Оперы, огибая, как слаломисты, приостановившиеся автомобили, мчались за ним. Они тоже ворвались в арку и через секунду уже выбежали из нее с другой стороны.
– Где он? – заметался по сторонам Коломиец.
Яковлев осмотрел двор. Он был пустым, только на детской площадке, у карусели, смолил бычок какой-то пацан младшего школьного возраста.
– Эй, мальчик! – подскочил к нему Яковлев. – В этот двор только что бородатый такой мужик забежал. Ты не видел, куда он делся?
Пацан смерил Яковлева полупрезрительным взглядом, сплюнул и через паузу ответил:
– Ну видел…
– Ну и куда? – нетерпеливо выпалил Яковлев.
Пацан важно оперся на металлический каркас карусели и вскинул голову:
– А чирик дашь?
Торговаться с юным вымогателем у Яковлева времени не было, и он готов уже был действительно сунуть ему чирик, как в разговор вдруг вмешался умный и, как оказалось, бережливый Коломиец.
– Не давай ему ничего! – остановил он Яковлева. – Он все равно ни фига не знает!
– Я не знаю?! – вскипел шкет. – Я не знаю?!
– Не знаешь! – повторил Коломиец. – Ты же спиной к арке стоял! Значит, ничего не видел!
Пацан выплюнул бычок, готовясь вступить в серьезный спор:
– Ну и что с того, что спиной? Как он забегал сюда, я не видел, это да. А как выбегал отсюда во-он туда, – он ткнул рукой в сторону одной из четырех окружающих двор арок, – так это я очень даже хорошо видел! А чего ж мне не видеть, когда эта арка прямо передо мной находится… Ой… – Тут пацан закусил губу, поняв, что проговорился.
– Ну вот! – обернулся к Яковлеву Коломиец. – Слышал?
– Ага! – ответил Яковлев, пряча в пиджак уже вытащенный им бумажник. – Погнали!
И они побежали в указанном шкетом направлении. На ходу Яковлев обернулся и крикнул ему: