Криминальный пасьянс
Шрифт:
Проникнув в узел связи, Линза достала из сумочки кальку электрической схемы, с умным видом поводила по ней пальчиком, а потом вскрыла один из коммутационных шкафов, до самого верху нашпигованного гудящими под напряжением реле. Не прошло и пяти минут, как она отыскала нужную пару контактов и подключила обыкновенную телефонную трубку. Телефонную трубку вместе с проводом от телефонного аппарата оторвал Бодрый, когда они пересекали зал ожидания. Просто подошёл к окошку, на котором было крупно написано «Справочная», взял трубку телефона, приложил к уху и сказал несколько слов. Потом отошёл вглубь зала, но уже с трубкой за пазухой.
— Мастерство не пропьёшь! — гордо произнёс Лёшка, передавая трубку девушке. Линза вздохнула и неодобрительно поджала губы: криминальные наклонности напарника порой брали верх над его моральными устоями. Если предоставлялась возможность, то воровал Алексей всегда с удовольствием. Свои воровские навыки он вспоминал, когда требовали обстоятельства, но Линзе это всё равно не нравилось.
— Тебе, наверное, легче человека «замочить», чем у него бумажник «увести»! — парировал её упрёки Бодрый, и Линза замолкала, с ужасом понимая, что Лёшка прав.
В ожидании времени «Ч» они, как могли, устроились в гудящей, как пчелиный улей комнате.
— Покурить бы! — мечтательно произнёс Лёшка, понимая, что курить нельзя.
— Обойдёшься, — подтвердила его худшие опасения Линза. — На вот возьми карамельку, говорят, отвлекает.
От предложенной карамельки Лёшка гордо отказался, и тут они оба услышали фразу, которую с нетерпением ждали: прерываемый треском атмосферных помех голос диспетчера сообщил, что борт № 1 заходит на посадку.
— Нам пора, — взяв бразды правления в свои мужские руки, произнёс Бодрый и оторвал телефонную трубку от коммутационного блока.
— Ну-ну! — улыбнулась Линза. — Командуй дальше, напарник!
Дальше следовало проникнуть на лётное поле и устроить диверсию. Первоначально они планировали взорвать самолёт, желательно стоящий на взлётной полосе, а не на технической стоянке. Однако ни возле главного корпуса, ни на «взлётке» самолётов не было: технические службы по указанию начальника службы безопасности убрали с поля всё, что могло даже теоретически помешать посадке президентского лайнера.
И тут Лёшка, неожиданно перемахнув через ограждение, расхлябанной походочкой направился в сторону главного корпуса. Линза уже раскрыла рот, чтобы пресечь своевольное поведение напарника, как вдруг заметила стоявший на углу здания автозаправщик. Это был не просто заправщик — это был четырёхосный подарок судьбы, с двумя тоннами керосина в цистерне.
Заправщик можно было отогнать в любую точку аэродромного поля и поджечь: ни один, даже самый безбашенный пилот, не решится садиться по полосу, где что-то полыхает, а уж пилот президентского «борта» и подавно. И пока керосин не выгорит, потушить заправщик будет трудно, это займёт определённое время. Лайнер не станет столько времени висеть в воздухе и, скорее всего, уйдёт на запасной аэродром.
— Простенько и со вкусом, — с улыбкой произнёс Лёшка, когда они накануне вместе с резидентом обсуждали план операции.
— Что тебе не нравится? — сверкнув зелёными глазами, встряла Линза.
— Мне всё не нравится! Допустим, президентский борт уйдёт на запасной. А что дальше? Пожар потушат, обломки самолёта уберут. полосу расчистят, и на следующий день он прилетит снова.
— Не прилетит, — заверил его резидент. — Продолжения не будет. Впрочем, это не ваша забота. Ваша задача сделать всё, чтобы у заговорщиков первый блин вышел комом. Поверьте старому волку: очень трудно выправить ситуацию, когда с первых минут операции всё идёт кувырком.
Линза видела, как вслед за Бодрым помчались милицейские УАЗики и парочка мощных иномарок с затемнёнными окнами.
— Давай, миленький! Давай! — шептала она, прижав к груди два кулачка. Вопреки её ожиданиям взрыв заправщика получился какой-то глухой и совсем не страшный. Подожжённый Лёшкой заправщик лениво горел посреди взлётной полосы минут пять, потом цистерна лопнула с глухим звуком и выбросила ввысь столб огня.
— Успел! Лёшенька, какой же ты молодец! Успел! — радостно закричала она, даже не задумываясь, уцелел ли при подрыве ее напарник или на этот раз судьба была к нему менее благосклонна.
Заправщик с каждой минутой разгорался всё сильней, и теперь пламя даже невооружённым глазом было видно из любой точки аэродрома. Видимо, пожар заметил и пилот Президентского «ИЛа» и потому, как самолёт покачивая крыльями, стал выполнять разворот, Линза поняла, что «Борт № 1» уходит на запасной аэродром.
— Шиш тебе, а не посадка! — весело закричала девушка и по-детски показала «ИЛу» фигу.
И тут неожиданно среди ясного сентябрьского неба раздался гром. Линза не сразу поняла, что это не гром, а самый настоящий взрыв, а когда подняла голову, то рядом с президентским самолётом увидела багровое облако — всё, что осталось от истребителя сопровождения.
В этот момент что-то чиркнуло по её волосам.
Линза повернулась и увидела, что в середине таблички «Служебный вход» торчит маленькая металлическая иголка с еле заметным оперением на конце. Она перевела взгляд туда, откуда могла прилететь странная иголка и столкнулась взглядом со стюардессой. В руке стюардесса держала короткую, похожую на свирель трубку, а на её щеке белела тоненькая полоска шрама.
— Ветер, — буднично произнесла стюардесса. — Сейчас исправлю!
И стала спокойно вставлять в чудо-свирель другую иголку. Она не извинялась, просто палач объяснял жертве, почему она ещё жива.
После того, как президентский лайнер ушёл из зоны видимости, я понял, что, несмотря на пожар, устроенный на посадочной полосе моим связным, самолёт всё равно сядет. Надо было менять план действий, но как и что делать я не представлял. Запасного варианта у меня не было, а быстро добраться до севшего где-то на дальнем конце аэродрома президентского борта, чтобы выпустить в бетонное покрытие рядом с Президентом несколько трассеров, я физически не успевал.
От безысходности я беспокойно закрутил прицелом, в надежде, что судьба сжалится и даст мне подсказку. Неожиданно в перекрестье прицела попала девушка, одетая в форму стюардессы, которая очень внимательно смотрела на спутницу моего связного. Во всём облике стюардессы было что-то ненатуральное, какая-то фальшь сквозила в её поведении, движениях рук и даже взгляде.