Крио Ген
Шрифт:
Да, они могли, наверно, позволить себе новые импланты, но тогда не хватило бы денег на обучение Лу. А так уж сложилось в этой семье: у родителей Лу никогда не возникало вопроса, куда потратить деньги. Все средства шли только на него, отец и мать возлагали большие надежды на единственного сына.
Было тяжело, но Лу продолжал расти не только по годам, но и по карьерной лестнице. На их зарплату не пошикуешь, но на жизнь хватало с лихвой. У Лу была мечта накопить деньги на два импланта, чтобы вернуть отца в строй, а потом приобрести и маме. Он знал, что родители будут чувствовать себя очень несчастными без работы. Да и прокормить троих одному даже на его высокой должности не представлялось возможным.
Когда Лу исполнилось
Карьерный рост застопорился, потому что многие, у кого родственники были в криосне, не испытывали таких проблем с деньгами, как Лу. Почти все они уже были с новыми имплантами, которые позволяли работать быстро и эффективно. Рабочий план на ферме вырос, и Лу было все тяжелее и тяжелее его выполнять. Без нового импланта на карьере можно было поставить крест.
Энергия становилась все дешевле. Вышел новый закон об уходе в ночь. Работать днем было по-настоящему опасно, солнце было беспощадным даже к тем, кто носил полностью закрывающие тело костюмы. Лу, недоедавший и недосыпавший, стал испытывать трудности в работе ночью. Перестроиться было очень сложно, а спать из-за усталости хотелось в это время еще больше. Вышли новые эффективные стимуляторы, которые многим позволяли быстрее и эффективнее адаптироваться к новым условиям.
Как только Лу понял, что мать пошла на поправку и в семье все более-менее стабилизировалось, он начал покупать себе стимуляторы. Поначалу это было как глоток свежего воздуха. Он стал работать быстрее и лучше, он мог концентрироваться на работе, спать не хотелось совсем. Но вскоре он понял, что стимуляторы имеют один побочный эффект. Если на них сидеть достаточно долго, то сон уходит от тебя навсегда. Бессонница стала бичом того времени, пока не вышел закон об ограничении продаж стимуляторов. Родители умоляли Лу перестать их принимать, видя, как он мучается. Но Лу знал, что прокормить семью он не сможет, если не будет их принимать, и выбора у него особо не было, но он твердо уяснил, что слезать с них надо как можно скорее. Он дотянул на них вплоть до того момента, пока не насобирал денег на самый дешевый головной имплант. Он надеялся: теперь все круто изменится к лучшему.
Наверно, так оно и было, если бы прогресс стоял на месте. Но хорошо идеологически подкованное общество того времени работало так усердно и самоотверженно, что прогресс уже не просто шел семимильными шагами, а бежал вперед как олимпийский бегун. В имплантологии совершались все новые и новые открытия, и за какую-то пару лет имплант Лу безбожно устарел. Да, он показывал хорошие результаты и сумел бы купить себе новый, но беда в том, что дешевый и старый имплант был очень слабый, и апгрейду он уже не подлежал. Имея старую, почти полностью органическую структуру, он плотно врастал в мозг, как и все последующие модели. Но если со временем его сделали модульным, и можно было менять вычислительные блоки и подключать все новые и новые периферийные импланты, то имплант Лу не мог похвастаться такими свойствами. Его слабые нейро-вычислительные узлы не тянули подключение периферийных имплантов, а поменять или дополнить их не представлялось возможным. Извлечь вросший имплант было крайне опасно, заменить невозможно, даже убрать его отказывались в государственных клиниках, так как этот имплант еще был первым идентификатором и источником сбора данных.
Ставящее все на технологии общество рисковало потерять последнее человеческое, что в нем осталось. Технологии развивались так быстро, что без них многие себя чувствовали неполноценными.
Шло время, и рабочий потенциал Лу угасал, как одинокий уголек в камине. Ему не говорили об этом, но он становился вторым сортом. Почти всех его коллег, кто обладал такими же имплантами, списали или перевели на более простые работы. Лу держали только из-за репутации его семьи. Но он уже тогда понимал, что его ждет. Это было лишь вопросом времени.
Обозленный на технологический прогресс, который год за годом лишал его семью права на жизнь, он был просто в ярости, когда узнал, что извлечение импланта также невозможно из-за его роли идентификатора и маркера, о котором его даже не предупредили. Под видом технологической таблетки, которая могла бы сделать наш мир процветающим, государство решило и вопрос тотального контроля.
Возникли первые волнения. Слаженно действовать и быстро кооперироваться не было проблемой для людей при таком высоком уровне обмена информацией и ее доступности. Однако и контролировать такой поток информации было просто, поэтому все попытки людей возразить были пресечены резко и в первые же дни.
Именно в этот момент и родился Лу — лидер ячейки сопротивления под названием «Технопанк». Ненавидящий лживое государство и импланты, которые испортили жизнь его семье, он даже не подозревал, что крионизация тоже окажется ложкой горькой лжи.
Действуя в подполье и исключив электронный обмен информацией, Лу быстро организовал сеть единомышленников, которые пытались изменить современный ход событий. Нет, это не были террористы. Лу и его единомышленники были людьми высшей интеллектуальной касты и не видели в грубой силе ничего хорошего. Решение было более тонким и изящным. Они хотели избавиться от имплантов, а потом ударить по главному технологическому узлу государства — башне Перцептрона. Именно там, по слухам, собиралась и анализировалась информация с имплантов, а также велась вся удаленная обработка и дальнейший анализ. То, что в понимании Лу и было корнем зла, представляя по своей сути безграничный контроль над всеми людьми.
В момент, когда его списали, ячейка обладала всей нужной информацией. Государство будто пыталось как-то реабилитироваться в глазах Лу и уже имело возможность давать пенсию его родителям и ему. Хоть это и были ничтожно малые суммы, но прокормить себя они могли. Но такие подачки все же не смогли остановить запущенный внутри Лу и членов ячейки механизм.
Родители отговаривали его, ведь, по сути, их не оставили одних. Им дали деньги на еду, и они могли жить дальше. «А там, может, все еще и лучше станет», — убеждали они.
Но одержимый идеей мести, Лу уже не мог остановиться. В назначенный день самые смелые из ячейки собрались в подпольной лаборатории, чтобы проверить единственный способ отключения имплантов. По информации от всех их ищеек, способ действительно был только один — выжечь имплант. Для этого на него надо было подать немалый разряд, в результате чего основной управляющий узел бы просто спекся, в прямом смысле этого слова. Из восьми добровольцев выжил только Лу и то, получив серьезные повреждения мозга. Примерно через день ячейку обнаружили, и он был вынужден уйти в подполье на нижний уровень. Где и жил по сегодняшний день.
— Теперь вы понимаете, почему я такой дерганый? — он задорно рассмеялся.
Ребята не разделяли его веселье и сидели серьезные. Повисшую паузу нарушил Крио:
— Лу, тебе сколько лет? Извини за вопрос, но я думал, ты намного старше нас!
— С-старше, конечно. Я родился, когда Крионизация только начиналась. Ты же понимаешь, это произошло не в один день и даже не в один год. Люди очень д-д-долго решались на эту авантюру. Ее основная ф-фаза началась только через десять лет, когда многие ощутили, что выжить в таком обществе просто невозможно. В тот п-период за это уже обещали огромные дотации, на что многие и клюнули. Они просто хотели, чтобы их родные жили в достатке. Я в то время уже работал и неплохо зарабатывал. У нас вопрос о криосне даже не стоял.