Крипт
Шрифт:
Ингевор убедился, что работы по их установке — там же гордо пристроили самоделку, с запретом использовать под страхом смерти — завершились. Фальконеты поставили на всякий случай напротив воротной стрельницы — контрбатарея, смех один. Разве сможет она подавить огонь неприятеля? Остается надеется, что огня не будет.
Претор перевел взгляд на поля за замком. Пока что было тихо — только свиристел зяблик да вздыхал ветер.
— Пора начинать, — тихо сказала Гражина. — Кястутис должен быть разрушен. Так?
— Ты же сама знаешь, — поморщился
Несколько человек, испуганно размахивая белым флагом, вышли на поле перед замком.
— Его милость претор Подлунья Луций Сергий Ингевор обещает вам жизнь, если вы сложите оружие! Никто из вас не будет преследоваться как мятежник! Вам обеспечат безопасный проход на север! Прекратите сопротивление законной власти!
— И ты их пощадишь?
Ингевор криво усмехнулся.
— Я хочу собрать страну назад. К милосердным идут намного охотнее, чем к кровожадным.
— И все же?
— Они не сдадутся. Ты же знаешь. Зато везде будут говорить о милости претора. Что он до последнего увещевал заклятых врагов.
— Здесь находится ваша госпожа! — надрывался парламентер. — Преклоните колена перед сюзереном!
— Сюзерена здесь нет! — рявкнули со стены. — Наш господин — князь Ивар!
— Князь Ивар мертв!
На стенах раздался дружный хохот. Человек двести, оценил претор. Считая, что смеется каждый третий. К вечеру все будет кончено. Хорошо. Такие дела надо делать быстро.
— Откройте…
— Пошли на! — вниз полетел горшок с дерьмом.
Парламентеры помчались к основным войскам, пригнувшись, прижав к груди флаги, словно это были боевые стяги, а не белые тряпки.
Ингевор поднял руку, прикрыл глаза, и резко махнул.
Два раската грома прокатились над войсками осаждающих. Стоном ответили стены. Гавкнули мортиры — больше для шума, чем для пользы.
Одна пушка в Кястутисе все же была — ядро долетело до королевской батареи, но никакого вреда не причинило — укрепляли в расчете на куда больший калибр.
Мерно гремели орудия, пробивая брешь в стене. Работа не быстрая, но по треску и взметнувшимся обломкам, верная. Ингевору принесли походный стул. Гражина опустилась просто в траву. Смолкли пичуги, теперь в промежутки между выстрелами слышен был только ветер.
Распахнулись ворота замка — и около сотни человек высыпало наружу. Двадцать всадников, почти слившись с лошадьми, галопом метнулись к батареям. Следом с диким ором бежали пехотинцы.
Две полукогорты, уперши перед собой пики в землю, быстро и ладно выстроились перед батареями. Сразу же в ряды напротив воротной стрельницы ударило ядро — раскидало мясо, сверкнули доспехи. Ингевор скрипнул зубами. Но латники немедленно сомкнули строй. За когортой споро вытянулась цепочка лучников.
Полдесятка атакующих всадников выбили стрелы — остальные споткнулись на пикинерах. Развернулись и отступили, уходя из-под удара, раздвигая собственную пехоту. И тогда Ингевор, отрезая их от ворот, двинул в бой тяжелую
Подбежал вестник в грязно-белом сагуме с «тау» на плече:
— Мы их смяли!! Вот-вот войдем в замок!!
— Потери?
С лица мальчишки стерло азарт и улыбку.
— Потери!! — повторил Ингевор.
— Всадники… все целы… Почти.
— Пехота?
Вестник опустил глаза.
— Убитых восемьдесят. Полтораста ранено. Еще около двухсот — легкие ранения, готовы драться дальше.
— Приказ Клаудию — пятую когорту на смену. Первой и четвертой — следовать за конницей. И… Пушкарей взять живыми.
— Вы хотите их переманить к нам? — приподняла брови Гражина.
— Я хочу отдать их пикинерам. Пусть сами решат, что с ними делать.
— Ингевор Справедливый, — бросил Гражина, когда мальчишка-вестовой стремглав сверзился с вала и погнал коня к воротам.
— Может быть, тебе лучше не смотреть? — вспылил Ингевор. — Не порти кровь себе и другим.
Гражина усмехнулась.
С грохотом осыпалась стена. В брешь ударили мортиры, осадные орудия неторопливо расширяли пролом. Иногда ядра пролетали внутрь, разнося спешно возводимую баррикаду.
К вечеру все было закончено.
Резня была страшная, но недолгая — в замке оставались только смертники, не больше двухсот. Нескольких человек взяли живыми — их взорвали вместе со стенами.
Одного из пушкарей захватили в плен.
Что с ним делали, Ингевор предпочел не знать. Он бы предпочел не слышать и его воплей, но кричал пушкарь слишком громко.
Дворец сожгли.
Ночью, при свете пожара похоронные команды занимались погребением павших за законную власть.
А сама власть двинулась дальше, неся Закон и Порядок мятежникам.
Глава 33.
1492 год, июль. Настанг. Монастырь Паэгли
— Ты когда-то очень любил "Искусство стратегии" Монума Ресормского, — обращаясь к Ивару, произнес Рошаль. — Доброта — достоинство полководца, приводящее к бедствиям. Как там точно, — Анри поцарапал пальцем высокий лоб, — "Если выступить против того, на защиту чего он обязательно стремится, такой любящий людей полководец непременно удвоенными переходами поспешит на выручку; а если он поспешит на выручку, он утомится и станет слабым…"
Болард подумал, что Рошаль очень вовремя взялся цитировать — когда они поступили с точностью наоборот и победили. Взяли, считай, Подлунье. А теперь вот Ивар пожинает плоды этой победы.
Законник! Добавил бы еще, что "месть — то блюдо, которое следует подавать холодным".
Князь же, барабаня пальцами по дубовой столешнице, не поднимая глаз, отозвался на древнем ресормском:
— "Тот, кто хорошо обороняется — прячется в глубинах преисподней, тот, кто хорошо нападает — действует с высоты небес". Прости, канцлер. Это мой замок.