Криптоэффект
Шрифт:
Ну кто же виноват, что все эти функции, вместе с дронами поддержки, оказались напрочь парализованы кибератакой Хана?! Искусственный интеллект Палаты не мог разобраться, где свои, где чужие — и перешёл в режим невмешательства, чтобы не причинить случайно вреда человеку. В итоге обеим сторонам пришлось выяснять отношения по старинке, тем, что они могли унести на себе — а носимый комплект спецназа для городских боёв, который Хан заранее раздал своим людям, был гораздо полезнее в этом отношении.
Ну и если добавить к этому такую «мелочь», что наступающих было почти втрое больше — восемьсот человек против трёх сотен защитников — могло показаться, что у «сапфировых» изначально нет ни единого шанса.
Однако боги войны лукавы. В любой тактической расстановке больше нюансов, чем кажется
Поэтому командир Гвардии выбрал самую разумную тактику — он тянул время. Не пытался перейти в наступление, не шёл на риски — но старался, чтобы мятежники как следует постучались лбами о каждую стенку. Как только видел, что позицию не удержать — грамотно организовывал отход, с минимальными потерями (насколько вообще возможно было под таким шквальным огнём) — и тут же вступала в действие оборонительная точка в соседней комнате или на следующем этаже. А этажей в Палате было ой как много — как-никак, высочайшее здание в городе.
И это вполне могло бы сработать… с кем-то другим, кроме Хана. Он, как всегда, не стал действовать в соответствии с навязанными ему решениями.
Он мог штурмовать Палату не спеша, экономя жизни своих людей, по всем правилам осадного искусства… и дождаться, что прилетевшие солдаты Тор-Ана атакуют его с тыла. Или мог приказать как можно быстрее прорываться в зал Совета любой ценой… и навсегда войти в историю, как тупой мясник.
Вместо этого основная группа — шестьсот человек — начала планомерно, снизу вверх, подниматься по этажам Палаты, выкуривая гвардейцев из укрытий. Когда «сапфировые» стянули почти все силы вниз, укрепляя оборону, тридцать отборных бойцов Зода во главе с Фаорой-Ул высадились на крышу Палаты с борта захваченных гражданских флаеров. Тридцать секунд на установку зарядов направленного действия — и кусок крыши с убийственным грохотом рушится прямо в центре зала заседаний, лишь чудом (и инстинктивно сработавшим ускорением) никого не придавив. Тем не менее ударная волна от падения на несколько секунд оглушила всех присутствующих — Хану и Фаоре этого хватило, чтобы соскользнуть по тросам через пролом, расстреляв по пути всех оставшихся синемундирников. Взгляд мгновенно скользнул по собравшимся советникам… двенадцать! Двенадцать человек, которых знал и видел каждый криптонец, присутствовало здесь во плоти! Кворум!
— Дамы и господа, — произнёс он хорошо поставленным голосом. — В виду чрезвычайной ситуации, угрожающей всей жизни на Криптоне! Именем и силой воинской гильдии, в обязанности которой входит защита каждого жителя планеты! Я объявляю об отстранении присутствующего здесь Совета от верховной власти над Криптоном! Сим я также учреждаю должность лорда-протектора — единоличного правителя Криптона на период чрезвычайной ситуации, наделённой чрезвычайными же полномочиями для спасения планеты. Полный список конституционных изменений будет получен вами позже. У кого-нибудь есть возражения?
Разумеется, вперёд шагнул Гил-Экс.
— Да, ублюдок, у меня есть! Твоя смехотворная декларация не имеет никакой законодательной и вообще юридической силы! Это не более, чем клоунада, слишком низменная даже для тебя! Кровавая и бессмысленная клоунада — скоро ты будешь арестован и ответишь за свои преступления!
Хан смерил его взглядом, считывая мотивы. Эмпатия, которой его наделили, имела и положительные стороны. Нет, этот скандалист не был глуп — по крайней мере, не настолько глуп, чтобы не понимать, у кого тут сила, и как Зоду от души хочется его показательно пристрелить. И героем-камикадзе он тоже не был. Просто Гил-Экс тоже умел считать. И понимал, что убив его (как и любого другого советника), Зод лишит себя последнего шанса
— Что ж, давайте поговорим о сложившейся ситуации с научной точки зрения, — Хан, любезно улыбаясь, сделал шаг к наглецу, и заметил, как тот побледнел. — Когда перед вами стоит задача принудить человека к чему бы то ни было грубой силой, есть четыре основных рычага давления. Это страх боли, страх увечья, страх смерти и страх за других людей. Вы, господа советники, полагаете, что защищены от всех четырёх. Специальные тренировки, которые проходят все высокоранговые учёные, позволяют вам блокировать ощущения боли. Инвалидности вы тоже не боитесь, так как любые повреждённые органы могут быть заменены клонированными. Убить кого-то из вас, как вам кажется, я не осмелюсь, чтобы не нарушать кворума. Родственники из вас всех были только у покойного Джор-Эла, да если бы и были, мне было бы сложно до них добраться. А на жизни простых незнакомых криптонцев вам наплевать. Вы только рады будете, если я убью их побольше — это поможет сделать из меня совсем полное чудовище. Таким образом, вы вроде бы неуязвимы.
Хан ухмыльнулся и достал из нагрудного кармана небольшой кристалл, переливающийся оттенками синего и жёлтого. Размером с ноготь.
— Это бы сработало, если бы я был вменяемым человеком. Но я, по вашему собственному заявлению, таковым не являюсь. Госпожа Ро-Зар, я знаю, что у вас, как Хранителя истины, есть дар определять ложь человека. Можете выйти вперёд и прикоснуться к моим вискам. Не бойтесь, я вас не съем.
Старуха поморщилась, но всё же шагнула ему навстречу. Хан послушно опустился на колени, и пальцы в бионических перчатках коснулись его висков. Это была обычная процедура для «определения истины» на суде Совета. Разумеется, дело тут было не в «даре», а в сложнейшем интерфейсе перчаток и её костюма судьи. И конечно, «истина», которую устанавливали эти перчатки, была очень и очень относительной. Даже прежний Дру-Зод, пару лет потренировавшись в контроле физиологии, смог бы обмануть этот «полиграф» — если бы имел доступ к его схемам и программным настройкам. Не говоря уж о «кто устережёт сторожей» — да, Хранителю истины крайне сложно солгать, но кто проверит правдивость самого Хранителя? Вернее, чисто теоретически такой контроль был. Костюм проверял физиологические параметры своего носителя, так же, как тех, к кому он прикасался. Но кто проводил настройку костюма? Ага, вот-вот. Сама же Ро-Зар и проводила. И знала о принципах его работы больше, чем кто-либо ещё на Криптоне.
К счастью, в данной конкретной ситуации эти ограничения не имели ни малейшего значения.
— Перед лицом Совета клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. А скажу я вам, господа советники, что наша планета обречена. Ей осталось существовать меньше года. Госпожа Ро-Зар, я солгал?
— Нет… — прошептала старушка побледневшими губами, как-то разом утратив всё своё величие.
— Отлично. Это, кстати, не значит, что сказанное мной обязательно соответствует истине. Но теперь вы, по крайней мере, понимаете, что я ВЕРЮ в это. Неизвестно, факт ли это — но для меня это факт. А значит, для меня вы все здесь — уже покойники. Как и все в этом здании, в этом городе и на этой планете. Как и я сам. Так что церемониться я ни с кем не буду. Господа советники, угадайте, что у меня в руке?
— Нейтронная граната, — чуть слышно произнёс самый молодой член Совета. В зале его не было, он присутствовал здесь в виде голограммы — но испуг на его лице был не менее искренним, чем у заложников.
— Совершенно верно, господин Зор-Эл. Так называемая «чистая» нейтронная бомба, не производящая обычного взрыва — только всплеск нейтронного излучения. Присутствующие здесь ничего не почувствуют — сначала — но каждая клетка их тел станет радиоактивной. Включая клетки головного мозга, так что даже пересадка клонированных органов не поможет. Я отрегулировал мощность излучения так, что вы умрёте через сутки, господа — в отвратительной агонии, которую даже самогипноз не сильно смягчит. Я активирую этот заряд, если Палату начнут штурмовать — потому что это будет означать, что мы все обречены. Да, разумеется я тоже получу дозу — но мне хватит смелости сразу же застрелиться, а вам?