Криптозой
Шрифт:
– Я здесь… – послышался сдавленный голос компьютерщика. – Это ты, капитан?
– Быстрее выходи, пока не вернулись убийцы!
Лаврентий проворно вылез из-под стола в углу зала. Он был в таком же белом халате, как и остальные сотрудники лаборатории.
– Что происходит, Кирилл Иваныч?
– СНОС, – коротко ответил Тихомиров. – Где твои вещи?
– Куртка где-то на вешалке, а сумка с вещами в общежитии.
– Хрен с ними, с вещами, – бросил Утолин, – это дело наживное. Надо раздобыть пару ноутбуков. Где-нибудь здесь есть переносные компы?
– Да в любом кабинете должны стоять.
– Выводи
Кирилл подтолкнул компьютерщика к выходу, на пороге оглянулся. Потрясенные случившимся, уцелевшие работники центра робко выходили из укрытий, вытягивали шеи, заглядывая в коридор, где лежали убитые боевиками сотрудники. Они ничего не понимали и не догадывались, что выжили лишь благодаря вмешательству двух посторонних людей.
Куртка Лаврика отыскалась в раздевалке у входа, пробитая в двух местах пулями. Он хотел напялить ее прямо на халат, и Кириллу пришлось тряхнуть Киндинова, чтобы тот пришел в себя.
Появился Утолин с двумя тонкими кейсами.
– Быстрее, чего копаетесь!
Внезапно лежащий в вестибюле сносовец с дырой во лбу вздрогнул, открыл глаза. Рана его задымилась, заросла белой пленкой, порозовела, исчезла. Глаза некоторое время оставались пустыми и прозрачными, затем наполнились жизнью. Боевик повернул голову, глянув на замерших беглецов, рывком сел, потянулся к оружию.
– Читеры! [12] – пробормотал Лаврик.
Раздался отчетливый хлопок. Во лбу парня образовалось отверстие, заплыло кровью, он откинулся навзничь, со стуком ударился затылком об пол. Глаза его остекленели.
12
Читер – нечестный игрок, игрок, которого невозможно уничтожить.
– Бегом! – приглушенно рявкнул Утолин и сунул Лаврику ноутбуки. – Береги!
Он выскочил на улицу и с ходу открыл огонь по зашевелившимся водителям микроавтобусов, у которых начали собираться люди. Заорал:
– Разойдитесь! Это бандиты! Сейчас здесь начнется стрельба!
Прохожие бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног.
Кирилл и Лаврик нырнули в кабину «девятки», где их ждала изнывающая от тревоги Лилия. Утолин сел за руль и погнал машину прочь от особняка лаборатории, убитые сотрудники которой, в отличие от боевиков СНОС, вернуться к жизни уже не могли. «Девятка» объехала микроавтобусы, свернула направо, в переулок, и лишь тогда из здания лаборатории на улицу выбежали молодые люди в черных куртках (а не в белых полушубках, как раньше!) и с оружием в руках.
– Они нас догонят, – сказал Кирилл мрачно, касаясь рукой щеки и разглядывая окровавленную ладонь.
– У тебя кровь! – испуганно воскликнула Лилия.
– Чепуха, царапина.
– Я вытру. – Она достала носовой платок.
– Не надо, потом смою.
– Вряд ли они нас догонят, – хладнокровно ответил Утолин. – Я прострелил им колеса. Но положение у нас не слишком оптимистичное. СНОС быстро выходит на след тех, кого надо… ограничить.
– У тебя есть план?
– Плана у меня нет. Единственное, что приходит в голову, – бегство в «буферную зону». Но и это не панацея от вируса.
– Какого вируса?
– СНОС
– Что еще за А-Закон?
– Алгоритм магического оперирования, применимый на уровне универсального надсистемного параметра, то есть по сути – Закона.
– И что тогда?
– Мы бы прорвались на другой слой реальности, в мой мир.
«Девятка» выехала на Чертановскую улицу, потом на Симферопольский бульвар, направляясь к центру столицы.
– Я кое-что успел посчитать, – заговорил вдруг Лаврентий, немного оживляясь. – Отменил автоэксбат и сконфигурировал новый трек бакбон…
– Говори русским языком.
– Ну, в общем, загрузка теперь идет без потерь реального времени, и мы можем менять инварианты выхода ПН.
– Еще раз, медленнее и понятнее.
– Я его понял, – вмешался в разговор Утолин. – Это легко проверить. Сейчас приедем в одно тихое место и запустим ПН. Дискету с вариантом расчета взять не догадался?
– Вот она, – прижал руку к груди Лаврик.
– Молодец. Хотя у меня и сохранилась дискета с первым вариантом ПН, все же его расширение потребовало бы времени.
Машина пересекла мост, вырвалась на Варшавское шоссе, потом, не доезжая до Садового кольца, повернула направо, в первый Щипковский переулок.
Остановились у старинного трехэтажного строения с облупившимися кирпичными стенами и решетками на окнах. Окна изнутри были заклеены бумагой и газетами. Входная деревянная дверь рассохлась. Крылечко перед входом было покрыто слоем грязи, на котором отпечатались чьи-то сапожки с пупырчатой подошвой. Было видно, что дверью пользовались редко, а дом скорее всего готовился под снос.
Утолин нагнулся над крылечком, изучая следы, потом стукнул в дверь кулаком несколько раз. Подождал, постучал еще раз.
Через минуту дверь со скрипом отворилась. На гостей смотрела средних лет женщина в пуховом платке, накинутом на плечи.
– Соня, это я, – сказал Утолин. – Нам надо побыть здесь какое-то время.
Женщина посмотрела на спутников капитана, молча отступила в сторону.
– Заходите, – кивнул Утолин. – Побудем здесь до вечера… если нас не достанет СНОС.
Лилия зябко вздрогнула, невольно прижимаясь к Кириллу. Тот обнял ее за плечи, и они шагнули в темный проем двери.
Глава 14
УТРАТА НЕВОСПОЛНИМА
Этот дом когда-то, более ста тридцати лет назад, принадлежал графу Баканову, страстному любителю охоты и азартных карточных игр. По легенде, которую поведала хранительница дома Софья Алексеевна, граф проиграл свое имение князю Головастову, а тот продал его зятю графа Шереметева, корнету Каширову, большому любителю лошадей и скачек, превратившему особняк в гигантскую конюшню.
В начале двадцатого века в доме поселился барон Ги де Лорм, обрусевший француз, поклонник муз и литературы. Особняк преобразился, к нему были достроены третий этаж и мезонин, а также оранжерея, а весь нижний этаж превратился в зал для балов и музицирования, а также для торжественных и дружеских встреч. Второй этаж барон переоборудовал под библиотеку и бильярдную.