Кристаль
Шрифт:
Инспектор подхватил его на руки, словно хрупкого старичка, и дотащил до ванной. Альбер без всякого сопротивления позволил освежить себя холодной водой.
Федерация мажореток решила отменить соревнования. Девушки разъезжались по домам. Вызвали Имира, чтобы он отвез их в аэропорт. Йохансен предложил Альберу подбросить его на своей машине. Со слезами на глазах француз сел в автомобиль, избегая смотреть на девушек, которые в полном молчании поднимались в автобус.
Шестьдесят с лишним километров вдоль фьорда — и самолет навсегда унесет
Из-за языкового барьера инспектор и его пассажир ехали молча, глядя прямо перед собой. Их взгляды упирались в тяжелый зад автобуса, покрытый снизу грязным снегом. Ощущение и у Йохансена, и у Альбера было такое, что они оба едут на похороны.
Йохансен с нетерпением думал о возвращении. Теперь, после всеобщего отъезда, его с Крагсетом основная работа только начинается. Объяснения случившимся ужасам по-прежнему нет. Руна, найденная в сумке Анжелы вместе с орудием убийства, символизировала кристалл. И что с того? Ознакомившись с соответствующей информацией из энциклопедии, Крагсет ограничился тем, что кивком поблагодарил помощника. Возможно, он уже раньше это знал. Начальники, они всегда знают больше тебя…
Заметив вытаращенные глаза и открытый рот Альбера, Йохансен удивленно повернулся к нему. Француз уставился прямо перед собой в ветровое стекло.
— Альбер?..
Йохансен взглянул на дорогу и понял, что вызвало такую реакцию его пассажира.
С автобусом творилось нечто странное. Что-то ритмично хлопало на уровне задних колес, и этот звук все усиливался. Йохансен вцепился обеими руками в руль и отпустил педаль газа. Альбер вскрикнул. Широкая каучуковая полоса протектора сорвалась с шины и покатилась по шоссе.
Огромный красный автобус накренился на одну сторону, потом на другую, утрачивая равновесие из-за расшатывающихся колес. Словно утка со сломанной лапой, он переваливался с боку на бок все сильнее и сильнее. Потом он замедлил ход, и его колеса со спущенными шинами углубились в снег.
Еще через пару секунд, не вписавшись в поворот, автобус проломил придорожное ограждение и заскользил вниз по склону.
Йохансену удалось выполнить аварийное торможение — в точности так, как учили на курсах экстремального вождения.
Неподвижно стоя перед широкой бороздой, тянувшейся по снегу за обезумевшим автобусом, Альбер и Йохансен, потрясенные, молча наблюдали за тяжелой красной рокочущей громадой, медленно ползущей вниз, выдирающей и ломающей на своем пути молодые ели.
И вот, словно в завершение сложной программы, автобус развернулся и проехал некоторое расстояние задом наперед.
«Бак справа…» — промелькнуло в мозгу Альбера.
Лишь небольшое возвышение отделяло автобус от заснеженного фьорда.
В следующий миг, налетев на него, автобус опрокинулся. Взрыв в глубинах металлической громады произошел даже раньше, чем она успела удариться о лед.
С высоты своих полутора метров Эли взглянула на Крагсета,
Поскольку он явился к ней почти сразу же, как только она пришла в отель, Эли даже не успела надеть рабочий халат. Сейчас на ней была старая спортивная куртка на молнии, в которой она всегда отправлялась на работу, и Эли чувствовала себя неловко перед этим одетым с иголочки человеком. Но потом она сказала себе, что с его зрением он вряд ли разглядит пятна на куртке, и полностью сосредоточилась на предстоящем разговоре. Крагсет мягко спросил:
— Что ты сказала Бьорну такого, чего не говорила нам?
Этот вопрос, подобно другим необъяснимым вещам, привел уборщицу в замешательство. Но ведь у всего должно быть объяснение…
— Как вы узнали, что я ему звонила? — потрясение спросила она, мельком бросив взгляд на телефон, висевший на стене раздевалки.
Крагсет показал ей список телефонных вызовов из отеля:
— Это было нетрудно. В тот день ты единственная из всего персонала сюда заходила.
— Но я с ним так и не поговорила…
Крагсет пощелкал языком и сказал:
— Твой вызов длился больше минуты!
— Я оставила сообщение на автоответчике… Разве комиссар вам ничего не сказал?
Судя по усмешке Крагсета, он был удовлетворен и одновременно слегка раздражен. Затем он осторожными шажками, словно кот, вошел в комнату:
— Итак? Что ты ему сказала, чего не говорила раньше?
— Про катер…
— Какой катер?
— Катер Здоровяка, там, у причала.
— Какого здоровяка?
Про себя Эли подумала, что для Крагсета конечно же все мужчины — здоровяки.
— Имира, — объяснила она, едва удержавшись от улыбки при мысли о том, как выглядели бы эти двое мужчин рядом: нос комиссара уткнулся бы в пупок огромному водителю. — Я и раньше видела этот его аэроглиссер — не очень большой, примерно такой же есть у одного родственника мужа, они вместе на нем ездят охотиться на уток. Один раз и я на нем прокатилась — очень он быстрый. Ну и вот, в то утро, после… массовых убийств, я пришла на работу раньше всех и увидела этот катер у причала напротив отеля, чуть сбоку.
Комиссар нервно постукивал подошвами ботинок по полу. Запрокинув голову, он так пристально смотрел в потолок, словно искал несуществующую люстру.
Эли кашлянула, чтобы нарушить эту гнетущую тишину.
Крагсет резко поднял перед собой обе согнутые в локтях руки и щелкнул всеми десятью пальцами:
— Faen!
Висящий на стене телефон зазвонил.
— Мне подойти? — нерешительно спросила Эли.
Крагсет кивнул и протянул руку за трубкой.
Какое-то время он молча слушал. Эли наблюдала за его неподвижными зрачками за стеклами очков. Потом, побледнев, он без единого слова вернул ей трубку.