Кристаль
Шрифт:
Он сделал шаг в сторону — лишний шаг — и почувствовал, что озеро под ним зашевелилось. Он обернулся и увидел широкую черную молнию трещины, которая все увеличивалась, быстро двигаясь к нему. Следом появилась другая трещина, и еще одна… Они множились, разветвлялись. Он был центром, к которому они сходились.
Широкий провал разверзся прямо у него под ногами.
Оглушительный треск ударил ей в спину, как выстрел. Анжела обернулась и поискала глазами стрелка. Должно быть, он стрелял не в нее, а в гиганта, потому что тот неподвижно стоял в десятке метров от нее. Сейчас он даже казался меньше ростом.
— Анжела!
Этот крик был умоляющим. Поверхность озера дрожала. Анжела несколько секунд колебалась, стоит ли сходить с лисьей тропинки или оставаться. И тоже остановилась,
«Иди вперед! Иди вперед и не оборачивайся!»
Ноги монстра постепенно уходили в толщу льда.
— Анжела!
Лед под ним проломился, образовав вокруг него несколько широких зигзагообразных лепестков. Он попытался выкарабкаться, цепляясь за более прочные из них, но все вокруг пришло в движение. Если раньше озеро казалось ему глазом, то теперь это была разверстая пасть.
— Анжела! Помоги мне!
Самый большой обломок опрокинулся вместе с ним. Послышался короткий всплеск. Ледяной блок ушел под воду, оставив после себя широкий черный провал.
Анжела смотрела на глыбы льда, покачивающиеся на воде. На поверхность поднялась стайка пузырьков воздуха.
— Имир!
Анжела упала на колени, потом на живот и подползла к краю провала. Прижавшись подбородком к ледяной поверхности, она вглядывалась в черную бездну.
Оттуда снова поднялись пузырьки — кажется, на сей раз с большей глубины, чем раньше. Анжела опустила в воду руку и тут же вскрикнула, ощутив стальные тиски холода. Но потом она выровняла дыхание и снова погрузила руку под воду, как можно глубже. Пальцы ее опутали мягкие пряди, похожие на водоросли. Она намотала их на кулак и с силой рванула Имира за волосы вверх.
Руки, поднявшиеся над водой в окружении снопов брызг, вцепились в края провала по обе стороны от Анжелы. Она разжала пальцы и попятилась назад, увидев искаженное до неузнаваемости лицо.
Он попытался выбраться, но намокшая, отяжелевшая дубленка тянула вниз, и его руки, всего в нескольких сантиметрах от рук Анжелы, постоянно соскальзывали.
Он попытался что-то сказать. Его глаза, наполовину прикрытые веками, уже ничего не выражали. Прозрачная ледяная маска закрывала часть лица.
Видеть его настолько уязвимым было так… трогательно. Анжела тщетно пыталась отыскать в своем сердце какие-то другие эмоции.
Ледяные руки смерти сжали ее руки и потянули к себе. Он хотел получить немного тепла.
— Нет! Имир! Нет!
— Не Имир… Бальдр…
Он запечатлел ледяной поцелуй на ее губах, затем разжал руки:
— Я должен тебе сказать, Анжела… Я собирался все тебе рассказать после Йоля…
Вес гиганта понемногу подтягивал ее к краю провала. Она попыталась затормозить это движение, упираясь в лед мысками ног. Он из последних сил вскинул вверх руку и обнял ее за плечи:
— Стеклянный шар… Моя Золотая бабочка… Это тайна моего детства… Я никогда не расставался с ней… Родители ненавидели Имира… Подрастая, мой брат приводил их в ужас своей силой… Это мне они пели колыбельные… И меня они решили воспитать как девочку, свою дочь. Я не просто должен был переодеваться, я должен был на самом деле быть девочкой — сначала школьницей, потом мажореткой… Я стал слабым… и трусливым… Отец бил Имира каждый день, чтобы тот молчал… В тот вечер, под Рождество, я спрятался, когда они связали Имира. Он выкрикивал мое имя в пламени… Я все видел. Я прижимал свой стеклянный шар к сердцу. Потом я поднес его к глазам… Умирая, Имир смотрел на меня сквозь крылья Золотой бабочки… Я не должен был пережить его. Потом, позже… я занял место моего брата. Я окреп, стал мужчиной… Ради него… Потом ради тебя… Я думал, что ты будешь той, кто поймет меня…
— Бальдр… — простонала Анжела.
Это навсегда останется их тайной…
Он выпустил ее руку.
Бальдр, Имир навеки исчезли в темном чреве зимы.
Осло, 21 марта
Дорогая Анжела.
Бесконечно благодарен тебе за фотографии. Ты даже не представляешь, я уверен, какая здесь буйная природа летом. Для тебя моя страна, без сомнения, останется миром белизны и пустоты. Если бы ты только видела, как сейчас все зеленеет, цветет, сверкает… Люди улыбаются.
Мне понадобилось
Крагсет сейчас в доме отдыха, я его навещаю каждую неделю. Он хорошо помнит обо всем случившемся, и мы можем наконец спокойно обсудить расследование. Он говорит мне комплименты и настаивает, чтобы я вернулся на работу в полицию, на его место, но нет. Если я столкнусь еще с одним подобным преступлением, то тогда уж точно сойду с ума.
Я ни разу больше не видел твоего соотечественника. Я только знаю, что он все еще в Норвегии. Требует звать себя «месье Альбер» и по-прежнему живет в отеле «Европа».
В сущности, здесь, в Осло, уже все обо всем забыли. Плохо ли это? Или, наоборот, есть повод порадоваться? Я сначала хотел написать «посмотреть на все со стороны», но потом понял, что для нас это невозможно — коль скоро нам пришлось оказаться в гуще всего случившегося. Все эти невидимые ужасы в обители смерти чуть было не одержали над нами верх.
Но самое главное, что мы выжили.
P. S. Как ты кричала в тот день над озером… Когда мы наконец тебя нашли, никто уже и не надеялся на счастливый исход. Иногда я вижу во сне твою хрупкую фигурку посреди белого озера, в сверкающем наряде, со звериной шкурой на плечах, в окружении собак… Ты казалась одной из тех мифических богинь, о которых я читал в детстве.
Париж, 21 июня
Дорогой Бьорн.
Странно, но по возвращении мне стоило труда привыкнуть к смене дня и ночи. Я боялась встретиться с родственниками жертв, но моя газета так раздула мою «драматическую эпопею», что на меня теперь все смотрят просто как на какую-то диковинную зверушку.
Я очень рада была узнать, что ты тоже решил заняться хозяйством. У меня ушло несколько недель, чтобы разгрести завалы фотографий в отцовском кабинете, но теперь все завершено. Я рассортировала тысячи снимков, разложила их по датам и продала антиквару. Я нашла негатив того снимка, где изображены ты с женой. Эта фотография в конечном счете стала больше чем случайностью — счастливым совпадением. На том же ролике были и другие. Это я сохранила, вместе с теми фотографиями нашей боевой команды, которые ты уже видел.
Что же касается снимков для моего репортажа, я едва не сожгла их все сразу же, как только вынула из ванночки с проявителем. Но нет, я их все же сохранила. Они являются доказательством моей ужасной тайны. Это почти единственные вещи, которые я увезла с собой. Я оставила в отеле все свои камеры и материалы — отныне они больше мне не нужны, чтобы видеть мир.
Да ты уже наверняка обо всем догадался, увидев, что я пишу из Парижа. Я продала дом. Я ищу новую работу. Мне нужно было уехать из моей маленькой провинции. Нельзя всю жизнь жить на одном и том же месте, от этого рано стареешь. То, что я пережила в Норвегии, было, прежде всего, путешествием. Я хочу, чтобы моя жизнь изменилась, я не хочу оставаться неподвижной.
Я знаю, что ты меня понимаешь.
Раньше я не отдавала себе в этом отчет, но смерть Кристаль и недавняя смерть отца были для меня невыносимо тяжким грузом.
Сейчас я много читаю. Раньше я вообще не читала.
Я обязательно приеду тебя навестить! Дай мне только время стать единственной и настоящей Анжелой. Женщиной, о существовании которой я раньше даже не подозревала.
P. S. Забыла сказать — я теперь вообще не мерзну! И еще: должна признаться, у меня есть одна мечта. Я никогда никому об этом не говорила, но несколько лет назад я получила открытку от матери. Она живет в Марокко. Жаркая страна! Итак, у меня объявилась мать, исчезнувшая давным-давно. Как ты думаешь — может, мне съездить к ней в гости?