Кристаль
Шрифт:
Очень спокойный, несмотря на то что все у него кровоточило, снаружи и внутри, он с легкостью стряхнул их с себя и успешно отражал каждую их попытку вновь его захватить. Он с молниеносной быстротой вращался в облаке снежного вихря. Волосы его искрились под первыми лучами солнца. Он был величественен, словно сошедший на землю небожитель. Его глаза пылали обещанием смерти. Его красные руки раскидывали противников. Он швырял их в снег, снова и снова. Вокруг него образовалось широкое истоптанное пространство. Схватив очередного противника за воротник, он сталкивал его с собой лоб в лоб. Череп
Наконец гигант швырнул тело побежденного Бьорна поверх двух других. Затем с презрением взглянул на мелкого усатика, который рухнул на колени от страха. Лицо его было скорее серым, чем белым. Револьвер ходил ходуном в его руках.
Оказавшись на земле, Альбер подобрал револьвер Йохансена. Но руки у тренера мажореток так дрожали, словно он целился во все сразу. Вооружиться, прицелиться, выстрелить… Он вспомнил ярмарочный тир.
Пуля просвистела между деревьев.
Альбер сильнее сжал нагревшийся револьвер в кулаке. Он широко раскрыл глаза, пытаясь разглядеть свою цель. Но та уже затерялась в темном лесу их будущих кошмаров.
Монстр скрылся.
Укутавшись в звериные шкуры до самых глаз, Анжела смотрела на переплетения веток у себя над головой. Собаки замедлили бег, и сани теперь ехали не так быстро и хаотично, как раньше. Анжела рискнула высунуть голову из-под шкур и осмотреться. От окружающей красоты у нее перехватило дыхание. Буря всюду оставила свой след. Словно от дуновения сказочного великана, ветки всех деревьев были вытянуты горизонтально, в одном направлении, лишь концы их слегка склонялись к земле под тяжестью снега. Чем дальше ехали сани, тем светлее становилось вокруг. Она оглянулась, но позади ничего не было видно — как будто все поглотила жадная бездна ночи. Но Анжела отогнала страхи. Ее кровь снова циркулировала по жилам, мысли стали связными. В меховом коконе, сменившем ледяной, она вспоминала обо всем — о своих ошибках, о своих желаниях, о своей храбрости, о последнем взгляде Кристаль, теперь навсегда успокоившейся и далекой.
Сколл и Хати возбужденно зарычали.
Озеро!
Анжеле удалось подняться и встать во весь рост, держась за перекладину. Сани быстро скользили к опушке леса. Огромное заснеженное пространство уже виднелось среди деревьев: белое зеркало, освещающее ночь. И тут она услышала хруст.
Это был не лед на озере.
Сбоку от нее, между деревьями, мчалось что-то огромное. Да, конечно, это он, ее ужасный, непобедимый гигант. Отныне он всегда будет преследовать ее… Анжела закрыла глаза, чтобы заставить призрак исчезнуть. Но окровавленная шкура монстра хлопала на ветру в ритме его движений. Он бежал ей наперерез. Он охотился. Каждое его движение было точно рассчитано.
Выставив вперед расставленные руки и опустив голову, гигант с разбегу ударил в борт саней с такой силой, словно хотел расколоть их на части.
Это произошло на вершине небольшого пригорка. Собаки только начали сбегать вниз, с силой выбрасывая вперед лапы, — и сани потеряли равновесие.
Собаки были удивлены, внезапно заскользив вниз и вбок.
Кровь Анжелы застыла в жилах, дыхание перехватило. Впереди ничего больше не было — пейзаж продолжался внизу. Сани заскользили по другому склону и налетели на пень с огромными разветвлениями корней.
— Сколл! Хати!
Но вожаки, еще недавно такие послушные, никак не отреагировали на зов.
Собаки запутались в постромках и судорожно дергались, пытаясь освободиться. Постепенно всем это удалось, и они разбежались в разные стороны.
Гигант опустился на колени, растерянно глядя на весь этот разгром:
— Анжела!
Пошатываясь, он дошел до пня. Потом перебрал обломки саней и разбросанные шкуры. Одной не хватало.
Едва различимая цепочка следов Анжелы тянулась в сторону озера.
«Мне нужна музыка. Нужно, чтобы кто-то спел мне колыбельную. Обретя утешение красоты, я обрету свои истинные чувства».
Пейзаж, расстилавшийся перед Анжелой, напоминал лунный: на льду в разных сторонах виднелись то наросты, то углубления. Она плотнее запахнула шкуру на плечах. Оставалось лишь перейти озеро. На другом берегу ждал ее весь остальной мир. Ее мир. Ее жизнь.
Она уже поставила ногу на скользкую поверхность, как вдруг вспомнила: «Лисы… Самый короткий путь не всегда самый безопасный. Лисы осторожнее меня. Я должна поискать их следы».
— Анжела!
Она услышала этот крик, но не обернулась.
Едва заметная пунктирная линия следов, извилистая и неровная, терялась вдалеке. Куда она ведет?.. Постепенно Анжела удалялась от берега, следуя лисьей тропинкой, повторяющей очертания береговой линии.
Она его предала, она его любила, она ему солгала, она…
Она!
Он заметил ее. Свою мажоретку в расшитом блестками костюме, семенящую по ледяной поверхности озера.
Он тоже шагнул на лед и огромными прыжками стал удаляться от берега, догоняя ее. Несмотря на его состояние, его ноги почти не скользили на льду — он давно привык по нему ходить.
Анжела продолжала идти по льду, делая частые, мелкие шаги, опустив голову и не отрывая глаз от небольших следов, кое-где более отчетливых. Куда приведет ее эта ненадежная тропинка? Гонится ли хищник за ней по пятам или ждет ее в конце спасительного пути?
Она остановилась и обернулась.
И даже не слишком удивилась, увидев тень гигантской бабочки, летящей над озером.
Он размахивал руками, чтобы сохранять равновесие. Полы дубленки взмывали в воздух, словно два огромных крыла. Монстр почти грациозно скользил за убегающей жертвой, следуя самым коротким путем.
«Она моя!»
Их общие страдания подходили к концу. Он испытывал от этого облегчение. Значит, это произойдет посреди озера — огромного глаза окрестного пейзажа, на импровизированном, девственном алтаре… Он вспомнил, как его дед и брат с хохотом ныряли в это озеро.