Кристаль
Шрифт:
— Я видел в гараже снегоступы, — проворчал Бьорн.
Сонаргольт фыркнул. Он не понимал, чего хочет от него хозяин. Резкими и неуклюжими движениями тот пытался выгнать его из загона. Но для этого был совершенно неподходящий момент. Биологические часы кабана говорили, что сейчас самое время для еды. Хотя наверняка будут все те же гнилые отбросы… Он бы с удовольствием попробовал что-нибудь другое. Его желудок мечтал о куске свежего мяса. Бац! Удар ногой в бок заставил кабана взвизгнуть от удивления. Конечно, удар был недостаточно сильным, чтобы причинить настоящую боль, но все равно это уже переходило всякие границы. Человек с бранью схватил кабана
Едва лишь гигант запряг собак в сани, он повелительно закричал на них, побуждая к бегу. Повинуясь, Сколл и Хати рванули с места, и сани резко тронулись, вырвав из земли удерживающий их крюк. Захваченный врасплох, гигант едва успел ухватиться за перекладину. Он услышал, как крюк со свистом улетел куда-то в темноту. Но, к счастью, в санях остались шкуры — самые широкие и теплые. Боковая скоба впилась ему в бедро. Согнув ноги, он пытался удержать сани. Трос натянулся, и острый наконечник выдрал у него кусочек кожи. Услышав громкий вопль хозяина, собаки поняли его как приказ остановиться и резко встали.
Растянувшись на снегу во весь рост, гигант увидел, что сани остановились впереди, на небольшом расстоянии от него. Он поднялся, отряхнулся, выплюнул снег. Охваченный гневом из-за этого фальстарта, морщась от боли в ноге, на которую едва можно было ступить, он с трудом сел в сани. Собакам не понадобилось никаких приказов — почувствовав, как руки хозяина тяжело оперлись о перекладину, они рванули вперед, яростные, как и он.
Сколл и Хати были умны и быстро догадались, кому принадлежит извилистая цепочка беспорядочных следов. Запах этих следов был им знаком, хотя, смешанный с молекулами льда, он слегка изменился. Время от времени они зарывались носом в снег и возбужденно принюхивались к следам Анжелы, высунув язык и роняя слюну со своих острых клыков. Глухие к указаниям человека, они видели перед собой лишь образ: женщину с ласковыми руками.
Наконец возница предоставил им самим искать дорогу. Его глаза блестели. Привыкший лучше всякого другого видеть в темноте огромного северного леса, он теперь точно знал, куда ведет едва заметная тропинка из небольших узких следов.
Глава 40
Бежать, выбиваясь из сил, не имело никакого смысла. Ежеминутно оступаясь в снегу и налетая на деревья, Анжела наконец это поняла. Нужно было успокоиться и как-то упорядочить свое продвижение.
Само по себе это было поразительно: несмотря на всю сложность ее личности, ее эмоций, ее истории, сейчас имело значение только одно — насколько хорошо она умеет управлять собственным телом. Вся ее жизнь зависела только от ее выносливости и ее рефлексов.
Она поднялась, пытаясь сосредоточить все усилия на том, чтобы удержаться на ногах.
Тонкая ткань ее костюма ничуть не защищала от холода. Те части тела, что оставались открытыми, были ярко-розового цвета. Босые ноги утопали в снегу. Она не чувствовала своего тела. Боль была где-то уже за пределами ощущений. Анжеле казалось, что ее кости скрипят, а мышцы до того напряжены, что вот-вот разорвутся.
У нее осталась одна-единственная простая альтернатива: выжить или умереть.
Тем проще было принять одно-единственное решение.
Встать, выпрямить ноги, вытянуть руки вдоль тела, держать голову прямо — все это придавало ее телу нужную долю равновесия. Она вспомнила скелет, стоящий в школьном кабинете анатомии, все эти отдельные кости и связки…
«Мне нужно заново научиться ходить».
Она выставила ногу вперед, продолжая держать вес тела на другой ноге. Чуть согнула ногу в колене, приподняла, опустила. Ступня коснулась земли. Первый шаг сделан. Автоматически она перенесла вес тела на эту ногу и выставила вперед другую, повторив все то же самое.
«Я иду».
Заодно нужно было учитывать длину шага и глубину снега.
«Я могу идти быстрее».
Чем больше она ускоряла движения, тем реже ее ноги касались земли одновременно.
«Я бегу!»
Ее скачки постепенно удлинялись. Ступня ударялась о землю раньше, чем на нее полностью переходил вес тела. И тут же пальцы ноги снова отталкивались от земли. Корпус размеренно покачивался, облегчая бег.
Внезапно снег под левой ногой провалился, и она увязла в нем почти до бедра. На секунду у Анжелы перехватило дыхание. Правая нога согнулась до упора, так, что колено оказалось на уровне плеча. Руки принялись лихорадочно шарить вокруг, ища, за что зацепиться.
В отчаянии она с трудом добралась до переплетения обледенелых корней, твердых, как железо, и скользких. Цепляясь за них, она выкарабкалась из углубления. Потом, двигаясь судорожными рывками, как сломанная заводная игрушка, продолжала путь к замерзшему водопаду — она решила добраться туда во что бы то ни стало. Ибо мерный шум, уже достигавший ее слуха, не мог быть не чем иным, как песнью Ледяного Дворца.
«Я тоньше и легче его. Я смогу пройти там, где он не пройдет… Чтобы получить мою шкуру, ему придется ждать весны, когда все растает…
— Да, но это значит, что твоя шкура так и останется там…»
Анжела даже не могла вспомнить, как оказалась внутри Ледяного Дворца. Ее способность восприятия была ослаблена бурей. Чтобы продвигаться вперед, Анжеле приходилось опираться на заснеженные стены, а они словно уплывали из-под ее рук. Шквальный ветер заставлял ее держаться прямо из последних сил, подниматься, когда она падала, а пригоршни снега, которые он швырял ей в лицо, взбадривали ее.
Наконец она прижалась всем телом к ледяной колонне. Та была гораздо холоднее, чем все, что можно было себе вообразить. И вокруг был целый лес этих диковинных прозрачных деревьев. Снег больше не хлестал в лицо, воздух был на удивление неподвижным. Рева бури не было слышно. Только отдаленный шум воды, текущей в своей ледяной оболочке.
«Мне это удалось!»
Больше не нужно было никуда бежать. Она была в своем дворце. Двери открылись для нее сами собой — ей даже не пришлось искать проход. Может быть, сама река, приблизившись к ней, протянула свои ледяные щупальца, чтобы прижать ее к своей гладкой холодной груди.