Кристина Орбакайте. Триумф и драма
Шрифт:
После чего француз описал план: Алла должна была как туристка приехать в Западный Берлин, а оттуда самолетом улететь в Париж. О беседе мне рассказала переводчица, после чего я все сообщил в Москву. Ведь это считалось государственным преступлением: статья 64 Уголовного кодекса РСФСР «измена Родине в форме бегства за границу». Там попросили оформить информацию. Переводчица собственноручно все услышанное изложила на бумаге.
Через месяц Пугачеву вызвал начальник 5-го управления генерал-лейтенант Филипп Денисович Бобков. Беседа длилась два часа. Бобков, как мне передали, ей сказал: «Алла Борисовна, имейте в виду, вы
В те же дни благополучно разрешилась и судьба фильма «Чучело». Как мы помним, его ярым сторонником был помощник Андропова генерал КГБ Шарапов, а противником – член Политбюро Виктор Гришин. 9 февраля было назначено очередное обсуждение фильма в столичном Доме пионеров, как вдруг случилась беда: в этот день из жизни ушел Юрий Андропов. Гришин торжествовал победу. Но, как выяснилось, рано. К руководству страной хоть и пришел другой человек – Константин Черненко, но помощником у него оказался Леонид Печенев, которому «Чучело» тоже нравилось. И фильму была дана «зеленая улица». Говорят, Быков всю жизнь был благодарен этим людям, которые в то непростое время взяли на себя ответственность и помогали ему, – Шарапову и Печеневу.
Между тем успех совместного дуэта Пугачевой и Кристины Орбакайте заставил первую всерьез задуматься о будущей судьбе своей дочери. К тому времени Пугачева уже не сомневалась, что дочь должна пойти по ее стопам – правда, речь шла не о карьере певицы, а танцовщицы. Для этого Кристина в свое время была отдана в балетную школу, которая многое ей дала. Однако в классический балет она идти не захотела, в результате чего они с мамой сошлись на другом варианте – эстрадных танцах. Так в 1984 году Кристина оказалась в танцевальном ансамбле «Рецитал», который работал с ее матерью.
Если в обычной школе Кристина большими талантами никогда похвастаться не могла, то в музыкальной наоборот – ее часто хвалили за способности. В конце октября 1984 года, когда она сдавала экзамены там, все у нее прошло хорошо. Приехав в тот день вместе с бабушкой к матери на улицу Горького, девочка вся светилась от счастья и тараторила: «Ой, провалилась! Шопена не знала, а сыграла хорошо, а Баха назубок знала, но как застряла, так дальше ничего и не помню». Вся семья светилась счастьем. Дочка с бабушкой в тот день остались ночевать у Пугачевой. Правда, спать пришлось в тесноте, поскольку спальных мест на всех не хватало – в доме, как мы помним, жили еще супруги Резники с сыном Максимом. Поэтому спустя несколько дней после этой ночевки Пугачева и Резник отправились в магазин, чтобы купить две раскладушки – для Кристины и Максима. Но с первого захода этого сделать не удалось – раскладушки оказались в дефиците. Тогда они купили гантели, а раскладушки приобрели чуть позже.
В те же осенние дни у Пугачевой выпал еще один случай для гордости за собственную дочь. В ноябре свет увидел очередной номер журнала «Советский экран» (№ 20), где была опубликована статья кинокритика Ю. Богомолова про недавно вышедший на экраны страны фильм «Чучело». Статью певица читала в кругу друзей у себя дома 9 ноября, вернувшись из «Олимпийского» с репетиции своей программы «Пришла и говорю». Скажем прямо, хвалебной эту статью назвать было нельзя, это была, скорее, критическая публикация. Цитирую: «Складывается впечатление, что авторы, обозначив проблему знаками тревоги, избегают не только ответов на связанные с ней вопросы, но и самих поисков».
Однако, бросая упреки авторам фильма, критик в то же время с самой положительной стороны отмечал игру нашей героини. Цитирую: «Органична московская школьница Кристина Орбакайте в трудной роли Лены Бессольцевой; юной актрисе удалось соединить в характере своей героини черты, казалось бы, взаимоисключающие друг друга: простоватость и странность, обыкновенность и недюжинность, внутреннюю сосредоточенность и душевную открытость…».
Кто-то из присутствующих после этого пассажа произнес: «Неужели это наши дети?!» На что Пугачева голосом, не терпящим возражений, произнесла: «Наши это дети, наши!»
Ровно два месяца спустя – 8 декабря – в газете «Советская культура» были опубликованы два письма читателей о фильме «Чучело». Одно письмо было хвалебное, другое критическое. Автор последнего – житель Ульяновска В. Марцинкевич писал: «Прекрасно играют дети, но приглядишься повнимательнее и увидишь… маленьких взрослых. Безусловно, очень пластична, тонка, профессиональна, если хотите, игра Кристины Орбакайте, но играет-то она не девочку-подростка, а женщину, по меньшей мере лет тридцати…».
В январе 1985 года квартиру на улице Горького покинула чета Резников, которые проживали там с августа прошлого года, а теперь переехали в новую квартиру в Крылатском. И хотя Пугачева прекрасно понимала, что рано или поздно это событие должно было произойти, на душе у нее все равно было грустно. За эти почти полгода совместного проживания она успела привыкнуть к Резникам, ей нравилось это «коммунальное» житье-бытье, и она была бы не прочь, чтобы оно продолжалось и дальше. Но не в ее силах было что-либо изменить. Отныне в четырехкомнатных хоромах на улице Горького остались жить трое: Пугачева, Болдин и Люся Дороднова. Кристина продолжала обитать у бабушки, но в скором времени мать заберет ее к себе.
Отметим, что после смерти мужа Зинаиде Архиповне стало тяжелее в одиночку воспитывать внучку. Но она продолжала это делать, поскольку сильно ее любила. Кроме того, она прекрасно понимала, что в доме у дочери хороших условий для воспитания нет. Ей не нравилась тамошняя атмосфера, которая часто была отнюдь не творческой, а богемной. Кстати, во многом из-за этого от Пугачевой ушел композитор, который много сделал для того, чтобы она стала суперпопулярной – Раймонд Паулс (они сотрудничали в 1981—1984 годах). По его же словам:
«Наши застолья у Пугачевой иногда заканчивались не очень приятно. В том числе и для меня. Всякое бывало там. И очки мне разбивали, и словами всякими обзывали. Кто? Пугачева – кто же еще? Когда Алла Борисовна выпивала больше нормы, то начинала творить такое, что мало не казалось. Черт знает что выписывала. Правда, со мною не дралась. Я был на особом положении и только наблюдал за всем происходящим. Обзывать – да, обзывала. Алла никогда за словом в карман не лезла, могла брякнуть все, что в голову приходило. Во всяком случае, я не решусь повторить ее сочные тирады…»