Критическая масса ядерного распада. Книга вторая. Офицеры советских подводных крейсеров

Атомный ракетный подводный крейсер, слегка покачиваясь на, парящих морозной зыбью изморози, волнах зимнего Мотовского залива, удерживаемый на водной поверхности запасом плавучести 14 цистерн главного балласта, изготовился к погружению. Справа, возвышаясь над рубочной надстройкой крейсера, устремилась в низкое свинцовое небо полярной ночи шпага заваливаемой антенны связи. По центру в густой смазке разместилась труба выдвижной мачты перископа. Оптический глаз перископа, вращаясь в разные стороны поворотом выдвижной трубы мачты, позволял командиру или вахтенному офицеру из прочной рубки вести наблюдение за водным и воздушным пространством в надводном и подводном положении на перископной глубине.

Ощупывая невидимыми лучами прилегающее пространство акватории вокруг корабля, без устали вертелась вогнутая «лопата» антенны радиолокационной станции.

Внизу в специальной выгородке центрального поста, покручивая настроечные ручки приборов, в звуконепроницаемых наушниках на голове, напрягали свой избирательный музыкальный слух акустики. Они улавливали и анализировали каждый шорох, издаваемый глубинами моря.

Все члены экипажа осматривали и проверяли материальную часть своих боевых постов, заведований, отсеков, оружие, технику служб и боевых частей. По установленной цепочке, через центральный пост доклад о готовности к погружению уже всего корабля в целом доходил к его командиру.

Наконец, единственная воздушная магистраль связи подводников с внешним миром – верхний рубочный люк закрыт лично командиром. Тут же последовала его команда:

– Задраен верхний рубочный люк! Заполнить концевые!

Поток команд и докладов, чередуясь и упреждая друг друга, сливался в мелодию действий слаженной работы экипажа. Подчиняясь воле командира, он делал корабль послушным живым существом, связанным стройной системой организации боевых и повседневных расписаний с людьми внутри его прочного корпуса.

На командном посту командира группы управления ракетной боевой части и одновремённо командира 4 отсека Антон старался изо всех сил своими действиями способствовать заданному ритму работы подводников.

Предваряя исполнение команды, коротким сигналом рыкнул ревун. Под напором давления гидравлики закрутилась механика приводов клапанов вентиляции, которые открывшись, выпустили натруженный и теперь освобождённый воздух из концевых групп цистерн главного балласта.

– Ш-ш-ух! – облегчённо выдохнули они. Сквозь прорези шпигатов в цистерны на освобождённое место хлынула морская вода.

– Пф-ф-ух! – корабль грузно осел и, задержавшись на поверхности моря, вместе с душами подводников возрадовался:

– Дудки, не «бздо» – мы пока ещё не тонем! Средняя группа прочных цистерн главного балласта цепко удерживала субмарину на поверхности моря. Она вселяла надежду и уверенность морякам, что хотя они и отрезаны от привычного мира, но только для того, чтобы плавать под водой и всплыть в нужный момент вновь.

– Товарищ командир! Принят главный балласт кроме средней. Крен, дифферент ноль градусов. Курс 112 градусов, под килём 220 метров. Оба реактора на мощности 40 процентов. Режим ГТЗА, работают обе турбины «Самый малый вперёд». Ход 4 узла. Радиационная обстановка нормальная. Лодка осмотрена, замечаний нет! – доложил командиру в боевую рубку старший помощник.

Главный командный пункт центрального поста (ЦКП) – мозговой центр управления крейсером был связан дублированными каналами радиотелефонной и по специальным переговорным трубам голосовой связью с десятью отсеками и всеми командными пунктами боевых частей и служб корабля. Офицеры ЦКП принимали доклады, анализировали обстановку, докладывали командиру об исполнении его команд, готовили данные для решения командира по управлению кораблём и использованию оружия. Главная фигура на ЦКП – старший помощник командира (старпом).

– Наш старший помощник капитан 2 ранга Баклашов Игорь Петрович, – не раз слышал Антон, как в головы молодых матросов втолковывал военно-морскую смекалку и науку старшина команды электрооператоров, он же старшина 4 отсека мичман Глебов. Все нюансы флотской службы, сохранившей не выветриваемые остатки стиля и традиций времён войны, за пять лет срочной службы мичман Глебов изучил досконально и своим опытом делился охотно.

– Повторяю: капитан 2 ранга Баклашов наш старпом!

– А кто такой на корабле старпом? – задав вопрос, он внимательно всматривался в лица дружно молчавших матросов. Не желая тянуть время, снимал фуражку, устремлял взгляд к подволоку отсека, воображая там небо, и тыкал туда указательным пальцем:

– Матрос Беляев, что ты там видишь?

– Небо…,– заикаясь отвечал тот.

– А ещё? – наседал мичман. – Кто из вас кое-кого таки там ещё заметил? – уточнял он. Матросы всматривались в подволок отсека, от усердия работы мысли пооткрывали рты, тихо сопели, но зрительно не видя никого, безмолвствовали.

Выдержав паузу, Глебов закрывал глаза. Для достоверности эффекта ещё раз взмахивал рукой в направлении неба и выдавал:

– Так вот, там на небе – бог! А рядом с богом – наш командир, он нам отец, друг и товарищ! – Поняли!?

– А теперь, – быстрым и привычным движением он одевал фуражку, отряхивал не существующую пыль с одежды, небрежным жестом, как бы между прочим, проверял все пуговицы на одежде, зорко осматривал проход к входному переборочному люку в отсек и продолжал:

– А теперь, закройте свои «коробочки», подберите сопли и кыш трудиться на боевые посты! Если вездесущий старпом войдёт в отсек и увидит, что вы «сачкуете», то ни себе, ни вам я не завидую. Ибо старпом тут внизу наш бог, царь и чёрт – всё вместе взятое! Правда, наш старпом суров, но справедлив. Он уж указания дважды не повторяет. Попадаться ему на глаза лишний раз не советую…. Хорошую работу он замечает сразу и проходит мимо. А вот плохую…, – господи, помоги, пронеси и помилуй!