Критическая масса ядерного распада. Книга вторая. Офицеры советских подводных крейсеров
Шрифт:
Петр Степанович человеком был не вредным, правда, немного трусоватым. Но кто из нас без недостатков? Политотделовские указания он выполнял не раздумывая, как тупое зубило «кромсал» каждого кто сомневался в их необходимости. Присутствовать в аварийном отсеке Петру Степановичу явно не хотелось. Ловко перепрыгнув через открытый лаз в яму, а заодно и через стоящего на коленях Студеникина, он рванулся к переборочному люку.
Антон, удерживающий рукоятку кремальеры, его пыл охладил:
– Отсек загерметизирован, проход закрыт!
В это время Студеникин повернул голову и радостным голосом сообщил:
– А
В дальнейшем разобрались: испаритель работал на пополнение пресной воды и, заполнив цистерну, через её вентиляцию заполнил аккумуляторную яму. Разобрались и с личным составом, допустившим промах. Всё привели в исходное состояние и лодка продолжила плавание.
Первые атомные подводные лодки комплектовались, как и все корабли на флоте, только одним экипажем. Обычно при стоянке на якоре или на ходу в море, по боевой готовности № 2 вахтой и маневрами корабля по указаниям командира правил вахтенный офицер. В связи с усложнением большого количества техники и оружия, их огромной стоимости и готовности к немедленному использованию появилась жизненная потребность и необходимость постоянного присутствия на мостике или в центральном посту опытного офицера с расширенными полномочиями на уровне не ниже старпома.
В дальнейшем, с принятием на вооружение межконтинентальных баллистических ракет и размещение их на подводных лодках, необходимость постоянного присутствия командира или офицера с его полномочиями на борту подводного крейсера стратегического назначения стала реальным, так и не доведённым до логического завершения фактом.
Ни штатным расписанием, ни правовым закреплением обязанностей в корабельном уставе три старпома на кораблях такого ранга так и не были введены. Неразрешённый конфликт новых требований боевой готовности с рутиной партийно-командной системы на флоте, привёл к повышенной аварийности, гибели экипажей и их новейших кораблей.
Командование, привыкшее рапортовать о мнимых победах, решать конкретно назревшие проблемы не желало и не умело. Оно только могло и действительно «ужесточало» до беспредела беспочвенные требования к командирам и экипажам подводных крейсеров, которые физически выполнить их не могли. В таких условиях службы командиры кораблей стали заложниками своей должности. Унижение моральное, непомерные физические и психологические нагрузки, невозможность избежать нарушений, влекущих криминальную ответственность, делали эту должность непопулярной и весьма опасной для здоровья в прямом и переносном смысле этого слова.
По боевой готовности № 2 в качестве вахтенного офицера второй смены Антон заступил на вахту. Большого практического опыта по исполнению обязанностей этого ответственного руководящего лица, каким был вахтенный офицер, у лейтенанта Липовецкого ещё не было. Его подстраховывал сам командир. Иногда Антону «на орехи» здорово перепадало, но благодаря такой опеке он быстро входил в курс дела и становился полноценным вахтенным офицером.
На корабле практически никто не мог толково объяснить, как правильно вести вахтенный журнал, отражающий деятельность экипажа и плавание подводного крейсера.
– Борис Александрович, – обратился Антон к капитану 3 ранга Перову вахтенному начальнику третьей смены, – поделись опытом, объясни скрытые тонкости ведения записей в журнале.
– Лейтенант, никаких секретов и тонкостей нет. Есть правила, которые чётко сформулированы и отпечатаны в начале каждого бланка вахтенного журнала.
– Товарищ капитан 3 ранга, мне известно, что существуют правила! Однако….
– А при чём тут «однако» если известно, что есть правила, которые нужно изучить и выполнять? – прервал речь Антона Перов. – Вообще лейтенант, запомни: при изучении любых правил и уставов существует не писаный первый параграф. Уразумев его, служба становиться проще и понятней!
– Так это и есть тонкость смысла правил ведения журнала? – задал вопрос Антон.
– Нет, лейтенант! Это тонкость всей воинской службы!
– Так в чём же она заключается? – «докапывался» до сути Липовецкий.
– Первый не писаный параграф гласит: «Командир всегда прав!», – уразумел, товарищ лейтенант?
– Так-таки всегда? – засомневался Антон.
– Эх, молодо-зелено! Лейтенант, для не понявших и сомневающихся существует параграф № 2.
– И что же там записано?
– Там записано: читай более вдумчиво параграф № 1, – сказал Перов и рассмеялся.
Прислушайся Антон к советам этого правила – жизнь и служба у него была бы без сучка и задоринки. Так нет: размышления, вопросы, сомнения попортили ему крови не мало. В конечном итоге он убедился, что, чётко исполняющему приказы, бездумному офицеру живётся проще. Да и по карьерной лестнице он шагает легко и без остановок. Он исправный, предсказуемый механизм системы, как правило, достигал высоких должностей. О таком в характеристике или представлении на повышение пишут «исполнительный».
Думающие и размышляющие офицеры, встречая непробиваемую стену рутины флотской действительности, не найдя другого выхода, часто спиваются. Очень немногие, несмотря на огромное давление первого параграфа, оставались верными себе, были способны трезво мыслить и иметь собственное мнение.
Если бы Антону повезло, то именно такой офицер ему бы ответил, что кроме правил у человека есть разум. Именно разум должен анализировать и подсказывать, как излагать события происшедшие на корабле. Излагать так, чтобы они были понятны читателю и не вызывали сомнений и двойственности в их трактовке. То есть, традиции плохие и хорошие нужно знать. Разумом же необходимо пользоваться и как можно чаще.
– Через тридцать минут выходим в точку всплытия, – доложил штурман.
– Обе турбины «самый малый вперёд!» Право руля, ложиться на курс 352 градуса. Акустикам, прослушать кормовые курсовые углы. В лодке установить режим тишины! – скомандовал Антон.
– Рулевой: – Курс 352 градуса.
– Вахтенный механик: – Обе турбины работают вперёд «самый малый».
– Акустик: – В корме чисто.
– Антон: – Лево на борт. Ложиться на курс 292 градуса!
– Штурман: – Под килём 110 метров.
– Рулевой: – Курс 292 градуса. Глубина погружения 40 метров. Лодка держит глубину хорошо.
– Акустик: – В режиме шумопеленгования акустический горизонт чист.
– Штурман: – До точки всплытия 10 минут.
– Антон: – Товарищ командир! До точки всплытия 10 минут. Курс 292 градуса, глубина погружения 40 метров, под килём 110. Работают обе турбины вперёд «самый малый». Целей в режиме шумопеленгования не обнаружено. Запас воздуха высокого давления 100 процентов.