Шрифт:
Кривые зеркала
Отражения, кривляясь, вырываются на волю...
Rain
Второй университетский городок Иркутского Университета считался одним из самых больших архитектурных комплексов Иркутска. Семь стрельчатых башен, здания - огромные параллелепипеды, шары, причудливые многогранники... Какие-то немыслимые башенные надстройки, прозрачные стены, позволяющие видеть аудитории, лаборатории, спортзалы и гипноклассы. Всё это соединялось многоуровневыми переходами,
Один из таких лифтов ухнул вниз почти с самой вершины Железной башни, сверкающей искрой летел в прозрачной шахте.
– Семьдесят восьмой... семьдесят шестой...
– приятный женский голос отсчитывал этажи. Сергей упёрся лбом в прозрачный пластик, глядя, как на него несётся земля. Корпуса вырастали, соседние башни словно устремлялись в небо. Зелёное весеннее кипение парков разрасталось.
– Шестьдесят шестой... шестьдесят второй...
– голос считал быстрее, Сергей чувствовал знакомую лёгкость падения и понял, что бессознательно напряг плечи, словно поднимая крепёж парашюта. Славно отдохнул, попрыгал от души...
Интересно, что ей больше нравится, размышлял мужчина, блистающий замок или парки, взявшие его в зелёную осаду? С одной стороны, архитектура городка ни одного человека не оставит равнодушным. С другой - гостья должна тянуться к природе, это в её природе...
Дурной каламбур. И дурной признак.
– Пятьдесят пятый... сороковой...
Да и какой она человек, если задуматься...
Смотреть на парки и стеклянные иглы расхотелось. Он повернулся, усмехнулся своему отражению в зеркале. Кажется, предстоит тот ещё денёк...
Отражение смотрело оценивающе. Невысокий широкоплечий мужчина самую малость за тридцать, лицо... старомодное, костистое, с крупными чертами, не грубыми, скорее выдающими породу. Серо-голубые глаза, нос не классический и не "картошка", нечто среднее, плотные губы, широкие скулы. В последнее время простота и "славянскость" снова вошли в моду, но лицо, которое носил Сергей, было его собственным.
– Тридцать четвёртый...
И костюм соответствовал лицу. Обычные серые джинсы, рубаха чуть светлее. Чужой взгляд соскользнёт, не за что зацепиться...
Вот и славно. Нам лишние взгляды ни к чему, а к гостье мы приставлены отнюдь не для того, чтобы она нами любовалась. К тому же она наверняка привыкла совсем к другому типу мужчин.
Сергей придирчиво изучил себя в зеркале, одёрнул одежду. Норма. Порепетировал улыбку. Так себе. Какой затейник повесил зеркало в лифт? Может, за ним камера стоит?
– Двадцатый... Восемнадцатый...
Лёгкость пропала, кабина тормозила. Лифтовый голос считал всё медленнее, и в коленях нарастала тяжесть. Сергей скорчил зеркалу рожу и отвернулся, глянул вниз. Вокруг шахты лифта засверкал ажур металлических опор. Сейчас башня закончится и начнётся корпус. Стены и перекрытия прозрачные, можно разглядеть холлы.
– Десятый...
А отсюда - уже и фойе и сотни людей внизу.
– Пятый, - с гордостью за свою работу сказал лифт.
– Спасибо, что воспользовались...
Прозрачные двери разошлись, Сергей шагнул в холл пятого этажа. Наклонная стеклянная стена отгораживала фойе, он подошёл и всмотрелся в хаос, царящий внизу на первом этаже и нескольких широких переходах.
– Может быть, она умнее, чем я думал?
– пробормотал себе под нос. Почему-то ему казалось, что гостья должна выделяться в толпе. Как же...
Люди всех возрастов и наций. Студенты, абитуриенты в ярких куртках, в джинсе, с какими-то невообразимыми причёсками, или сверкающие голыми головами. Солидные пиджачные профессоры и магистры, женщины в строгих юбочных, со скучными причёсками. И наоборот - преподаватели в диком прикиде, с малиновыми гребнями, косичками до пояса, и молодёжь в классике или ретро. Вся эта пестрота куда-то спешила или стояла на месте, общалась, образовывала группы, смешивалась, тасовалась по неведомым алгоритмам. Разглядеть здесь одного конкретного человека было нереально.
Сергей вернулся к лифтам, но повернул не к низкоскоростным, а к лестнице. Пожалуй, самая модерновая деталь этого корпуса. Забавно, как многие посетители теряются при необходимости самостоятельно перебирать ногами по ступеням, никак не могут привыкнуть, что эта лестница не везёт сама...
Он вышел в фойе, тревожно оглянулся. Не самое разумное - назначить встречу здесь, в гуще народа...
Стоп, ты проводник, экскурсовод, не телохранитель, - одёрнул себя. Конечно, прибытие, гм, человека из Иного Мира - событие нетривиальное, и персоной почти-посла многие заинтересовались... бы, если бы знали. А знают едва ли десяток человек, и этот десяток молчать умеет.
Всё-таки гостья выделялась из толпы.
Она ждала проводника слева от большой лестницы, у сверкающих экранов доски объявлений. Зелёный джинсовый костюм не скрывал худобы и подростковой угловатости фигуры. Девушка держала "мыльницу", то ли что-то читала, то ли сбрасывала с большой доски информацию.
Словно почувствовав взгляд, обернулась.
И мгновенно перестала походить на типичную провинциальную абитуриентку.
Лицо идеальное, но и живое, правильный овал скул, длинный тонкий нос, полные неулыбчивые губы. А вот заострённые самую малость оттопыренные уши при короткой светлой стрижке не смотрятся, с некоторым злорадством отметил Сергей. Тонкая шея торчит из ворота рубахи, возвращая впечатление подростковости.
Девяносто лет, напомнил он себе. По их меркам - прыщавая юность.
Впрочем, у эльфов прыщей не бывает.
...
Часом раньше Сергей вознёсся на Железную башню в прозрачном лифте и вошёл в круглый зал на вершине.
Гречишников уже поджидал его, прогуливался вдоль панорамного окна. Пожилой мужчина в дорогом скверно сидящем костюме, широкоплечий, плотный и сутулый, глаза раскосые, скулы широкие - татарская кровь. Его можно было принять за охранника.