Кризис и другие
Шрифт:
Метафоры, выдержавшие тестирование понятийностью, – это уже не только метафоры. Это то, из чего можно создавать аналитическую мозаику. Картину происходящего, то есть. Создавая эту картину, я не злопыхаю и не восхваляю. Я пытаюсь быть точным. И хочу знать – что в моей картине нелогично, бездоказательно?
А ну как окажется, что все логично и доказательно? Тогда что мы в очередной раз отпраздновали 12 июня 2009 года? Освобождение от макросоциальной регулятивности? И на что надеемся? На то, что эта регулятивность сама собой восстановится? В каком
Я подозреваю, что определенные элитные группы в нашей стране (стране без социальной макрорегулятивности, если мои построения правомочны) радуются отсутствию этой самой регулятивности. Ибо в такой ситуации общество абсолютно беспомощно. И ничего вообще нет, кроме власти. НО ЕСТЬ ЛИ ТОГДА ВЛАСТЬ?
Вот вопрос, сочетающий в себе прикладную актуальность и философско-политическую масштабность.
Что значит "есть" и что значит "власть"?
Для того, чтобы власть могла сказать о себе (хотя бы себе самой), что она есть – она должна предъявить (опять же, хотя бы себе самой) некие основания.
Я сознательно не называю эти основания легитимностью, чтобы не завышать планку. Я всего лишь говорю – некие основания, и точка. Но откуда власть возьмет эти основания?
Как, иначе говоря, в принципе в таких условиях может осуществляться само конструирование властного субъекта? Если ничего, кроме него самого, нет (и он почему-то не впадает от этого в неописуемый ужас), то конструирование властного субъекта является его самосозданием (самоконституированием).
Как это происходит в ситуациях, подобных нашей? Ведь хотя наша ситуация и оригинальна донельзя, но присмотреться к каким-то, пусть и условным, прецедентам, согласитесь, не лишне.
Прецеденты же говорят о том, что в условиях пусть не слишком, но похожих на наши, – власть самоконституируется на микросоциальной основе. Не имея макросоциальных оснований, она начинает черпать ресурс хотя бы внутривластной регулятивности из того или иного относительно регулируемого микросоциума.
Каковым может быть любой трайб. Например, карабахский (в Армении) или нахичеванский (в Азербайджане). В Сирии это алавитский клан. Династическая королевская власть в Саудовской Аравии держится на доминировании племенного клана Судайри в союзе с кланами Шаммар и Джилюви. Да мало ли еще примеров! Почти в любой стране Африки нынешняя власть вызрела из военно-политического доминирования одного из трайбов.
Поэтому нет ничего беспрецедентного в том, что самоконституирование у нас, в условиях столь прискорбной ситуации, стало осуществляться через апелляцию к тем или иным трайбам ("питерские") или диффузным корпоративным группам ("чекисты").
Беда не в типе самоконституирования, а в том, что любая микросоциальность, помещенная в макросоциум, лишенный регуляторов, варясь в собственном соку, теряет и свою микрорегулятивность. Микрорегулятивность распадается вместе с микрогруппой. Где черпать ресурс для поддержки хотя бы этой микрорегулятивности, да и микрогруппы как самоконституировавшегося субъекта?
Заумные наукообразные рассуждения? Полно! Ничего сейчас нет актуальнее той темы, к обсуждению которой мы, наконец, подошли. И которая, к счастью, имеет, помимо политической актуальности, еще и концептуальное значение. Соединить одно с другим крайне сложно. А в рамках обсуждаемой тематики – почти невозможно. Но, как выясняется, именно "почти".
Мы уже начали концептуальное обсуждение того, не является ли мин "глобальный кризис" принципиально неправильным, не отвечающим тому ши, которое породило это мин? И на которое неправильное мин оказывает обратное воздействие (би цы).
Мы высказали гипотезу, согласно которой процедура исправления имен (чжэн мин) по отношению к мин "глобальный кризис" не просто требует замены ложного мин "кризис" подлинным мин "катастрофа". Нет, требуется еще и доуточнение полученного подлинного мин.
Катастрофа-то катастрофа, – но какая? Я предложил к рассмотрению вариант доуточнения, сказав, что речь идет о растянутой во времени (катастрофа всегда более или менее растянута во времени) катастрофе глобальной дерегуляции.
Что такое дерегуляция у нас – мы поняли.
Мы поняли также, что мы являемся искусственно созданным глобальным сгустком дерегуляции.
Но что такое дерегуляция у них? Глобальная перестройка? Какую роль в ней должен сыграть наш глобальный сгусток дерегуляции?
Он должен выплеснуться наружу? Или, наращивая свою плотность, стать социокультурным аналогом особого типа звезд?
Социокультурное смысловое горючее (в звездах – ядерное горючее) выгорает. Происходит сжатие, коллапсирование.
Оно может быть не слишком глубоким или очень глубоким. Тут все зависит от звездной – или социальной – коллапсирующей массы.
Если оно становится очень глубоким, то образуется либо практически невидимый в окружающем (физическом или социальном) космосе "черный карлик", либо даже черная дыра.
Дыра же – если она искомое для каких-то "делателей коллапсов" – начинает поглощать материю из окружающего ее (опять-таки, физического или социального) космоса.
Тут весь вопрос в соотношении масштабов дыры и космоса.
Физический космос настолько больше известных черных дыр, что ни одна из этих дыр свернуть космос не может. Хотя астрофизики живо обсуждают наблюдаемые эксцессы поглощения целых галактик черными дырами, находящимися в их ядре.
Если же социальный космос (человечество) сопоставим по размеру с создаваемой дырой и всего-то раз в пятьдесят больше этой дыры по массе и раз в семь больше по размеру – то ждать можно чего угодно. Полного коллапса, в том числе.
И это "что угодно" всегда будет для кого-то желанным. Создайте любое "что угодно" – ну, совсем любое – и оно для кого-то обязательно станет желанным. Кто-то решит на этом сделать гешефт. А кто-то это сочтет созвучным своим ценностям.
Тут еще и прочие факторы… Ведь обсуждали же мы их!