Кризис на Центавре
Шрифт:
– Лейтенант Ухура! – позвала Досси. – Индикаторы показывают, что анамезонные двигатели работают бесперебойно. Охлаждение в норме!
– Спасибо, Зоркий Глаз, – ответила связистка и направилась в сторону поста компьютерных систем, за которым сидел Скотт.
Главный инженер, подперев ладонью щеку, усиленно боролся с дремотой, делая вид, что следит за кофеваркой. Из-за выхода из строя многих бытовых систем ужин теперь приходилось готовить вручную, и в рубке в качестве стола использовался пульт Спока. Макферсон приволок откуда-то допотопную электрокофеварку, и все теперь относились к ней, как к
"Не знаю, чтобы я без кофе делала! – подумала Ухура, наливая себе шестую чашку. – Интересно, сколько времени я уже не сплю?” Вид у нее действительно был усталый, и даже немного припухли веки. Полчаса назад ей удалось украдкой вздремнуть в командирском кресле, но легче от этого не стало. На корабле имелся целый арсенал различных стимуляторов и антидепрессантов, но астронавты старались пользоваться ими только в критических случаях. Сейчас ситуация была не угрожающей и, чтобы не заснуть, Ухура использовала старое проверенное средство.
Сахарница оказалась пуста, и она подумала, пить ли кофе несладким или попросить принести еще сахара. Но прийти к какому-то решению не успела, так как на посту связи усиленно зазвучал сигнал транскосмической связи. Ухура удивилась, что Командование Звездного Флота выходит на связь в такое неурочное время и, поставив чашку, поспешила к пульту. Незадолго до этого она отпустила Сергея немного поспать.
Связистка торопливо надела наушники и включила прием.
– “Энтерпрайз” слушает! На линии лейтенант Ухура!
Но в ответ раздался только треск и привычное уже завывание.
– Крейсер Звездного Флота “Энтерпрайз” на связи! Находимся на орбите Альфы Центавра IV. Говорите, мы не слышим вас! Повторите вызов!
На мгновение ей показалось, что шум в наушниках стал тише и даже послышался чей-то голос. Впрочем, утверждать это было трудно. Но уже в следующую секунду индикатор вызова погас. Ухура с сожалением встала с кресла и, недоумевая по поводу происхождения сигнала, на всякий случай нажала клавишу “Источник”. “Только бы это не был компьютерный вирус, – подумала она. – Спока с нами нет, а Скотт и Макферсон с этим вряд ли справятся”. Связистка устало зевнула и потянулась. Похоже, кофе уже перестал оказывать какое-либо воздействие.
В этот момент на дисплее возникла надпись: “Место подачи сигнала определено”.
– Координаты! – скомандовала Ухура.
– “Координаты: 347. Сектор 5. Расстояние 3 тысячи 210 километров. Погрешность плюс-минус 0,6 процента”.
"Вот это да! – удивленно покачала головой девушка. – Совсем рядом”. Но датчики не фиксировали никакого объекта, приближающегося к кораблю, а кроме “Энтерпрайза” поблизости от Центавра не было никакого другого корабля. “Опять компьютер безобразничает”, – раздраженно подумала она и потянулась за чашкой кофе.
И вдруг на нее словно снизошло озарение.
"Сектор 5! Это же прямо под нами!” Вызов шел прямо с Центавра, и сигнал, видимо, пробился сквозь ионизированное пространство.
Ухура и Флорес быстро сделали кое-какие расчеты и пришли к выводу, что сигнал шел непосредственно к “Энтерпрайзу” и не был случайным. Точка, откуда их вызывали, находилась в Новой Америке, где-то между Новыми Афинами и Макивертоном. В одном из городов находился Спок, в другом должен был быть Кирк. И тем не менее, эта информация мало что проясняла. Кто из них двоих выходил на связь? Капитан? Первый помощник? Может быть кто-то совсем другой? Или это все же неполадки в компьютере?
К сожалению, даже если вызов действительно пробился с поверхности, установить точное место подачи не было возможности. Координаты охватывали окружность площадью свыше тридцати тысяч квадратных километров. Это равнялось территории небольшого государства.
Словом, все это являлось загадкой.
Глава 20
Кабинет министров правительства Центавра заседал всю ночь, и после долгой, порой совершенно бессмысленной дискуссии все страшно устали. Однако известие о том, что Кирку удалось бесследно исчезнуть, заставило правительство встряхнуться и снова напрячься.
Министры сидели в зале заседаний вокруг большого полированного стола. Некоторые из недавно назначенных толком еще не воспринимая ситуацию, но, желая как-то себя проявить, без умолку болтали о правах Центавра как члена Федерации и требовали справедливости.
Однако Бурк горел жаждой мести и прямо кипел от гнева. Он признавал необходимость правосудия, но считал, что это понятие ситуационное и чрезвычайно редко существует в своем изначальном варианте. Министр безопасности долго и тщательно скрывал свое нетерпение, но теперь, похоже, настало время действовать, и он был к этому готов. Кирк всполошил этот тихий курятник, и не время было искать виноватого. Министр обороны Перес, как всегда, молчал. Глядя на него, Бурк с раздражением думал, что этот человек всегда действовал только по указке президента. Вернее, бывшего хозяина этого кабинета, а не сидевшего теперь здесь лысого дурака, считающего себя начальником на этой планете.
Причем неизвестно, по какому праву. “Ничего, – подумал Бурк, – теперь Пересу придется подстраиваться под меня. И это будет гораздо лучше для всех!” Министр безопасности пристально взглянул на Переса, и тот тихонько кивнул ему. Тогда Бурк, не дожидаясь окончания речи министра сельского хозяйства, поднялся с кресла, громко откашлялся и произнес:
– Господин президент! Все мы, конечно, ценим замечание уважаемой госпожи по поводу наших прав. И лично я глубоко благодарен ей за ценные советы. Но! Позволю себе заметить, что мы имеем дело с проблемой, требующей не слов, а действий. Причем срочных. Именно об этом я и хочу сейчас сказать.
Президент с невозмутимым видом слушал Бурка, сидя в просторном кожаном кресле. Эриксон тоже входил в состав прежнего кабинета и всегда восхищался способностью министра безопасности находить выход из любых ситуаций. Он глубоко уважал Бурка за высокий профессионализм и в то же время слегка его побаивался. Поэтому сейчас, когда тот заговорил, не попросив слова, Эриксон не стал его прерывать. Министр сельского хозяйства, высокая крупная и безвкусно одетая женщина, попыталась протестовать, но видя, что ее никто не поддерживает, села на место и с презрением уставилась на своего обидчика.